выронив цветок.
Странное лицо было у Владыки Снов. Она отчего-то оробела и ответила нерешительно:
- Я... я ничего... Я хотела сорвать цветок - можно?
- Ты уже сделала это; зачем же спрашиваешь? И зачем тебе эти цветы - мало ли других в
лесах Йаванны?
- Владыка Снов, - успокаиваясь, отвечала Амариэ, - никогда среди творений Валиэ
Кементари не видела я такого, и нигде в Земле Аман не встречала этих цветов, хотя почему-то
они...
Она замолчала. Ирмо внимательно посмотрел на нее:
- Они - что, дитя?
- Они показались мне знакомыми, словно я видела их когда-то... Как зовутся эти цветы,
Владыка Снов? - легкое облачко задумчивости, скользнувшее по лицу девушки, исчезло почти
мгновенно.
- ...Мне хотелось бы оставить тебе что-нибудь. На память.
- Зачем? Неужели ты думаешь, что я забуду... - "брат мой", мысленно добавил Ирмо, но
вслух сказать этого не решился.
- Это не вещь, Ирмо; я оставлю тебе живое. Смотри...
- Как зовутся эти цветы? - Владыка Снов казался совсем по-детски восхищенным, он
провел рукой по воздуху, повторяя очертания цветка.
- Песнью Сумерек, а еще - иэлли. У нас был Праздник Ирисов...
- ...Как зовутся эти цветы, Владыка Снов?
Должно быть, Ирмо задумался, потому что оставил вопрос Амариэ без ответа, а вместо
этого спросил сам:
- Ты для себя сорвала его?
Девушка смутилась; поняв причину ее замешательства, Ирмо снова грустно улыбнулся.
Все же судьба - жестокая насмешница. Но ирис увянет раньше, чем его коснется Король Мира.
- Боюсь, эти цветы могут жить только в моих садах, - вслух сказал он.
- Но почему, Владыка Снов?
Ирмо не ответил.
...Амариэ... За долгие века - длинны годы Арды - золотой туман скрыл воспоминания о
Благословенной Земле. Осталось - имя - песня - образ... Амариэ. Разделены - бескрайним
морем, разлучены - проклятием Владыки Судеб. Амариэ - возлюбленная - колдовской цветок
Валмара... Ее имя стыло кровью на губах того, кто умирал в смрадном мраке подземелий Тол-
ин-Гаурхот. Ее имя было той первой звездой, что зажглась во мраке пробуждающегося
сознания в покоях Мандоса. И вместе с этим именем - ибо обнаженная душа лишена защиты
милосердного забвения - вернулась память, и была она - горечью.
В мрачных подземных залах одиноко бродит неприкаянная душа. Амариэ - избранница
Манве, ученица Манве, прекраснейшая среди прекрасных Ванъяр. Он назвал ее - своей
нареченной, и она улыбнулась в ответ - терпеливо и холодно, и взглянула ему в глаза. И то, что
прочел он в этом взгляде, гнало его - прочь, прочь из Благословенной земли, за море, через
льды Хэлкараксэ - холоднее льда глаза твои, - под жалящую плеть проклятия Мандоса - жгучий
удар - взгляд твой, - в Сирые Земли, что под властью Врага - тьма в душе моей...
Он почти рад был проклятию, заклеймившему род Финве - проклятию, что печатью
никогда замкнуло для потомков этого рода врата Мандоса. Но двери распахнулись, и глашатай
Короля Мира призвал его в пиршественный зал.
Он стоял в центре круга под взглядами, как под бичами - беззащитный; струящийся
мягкий свет больно резал глаза, и ему показалось - это Круг Судеб, и он - осужденный... Он
стоял, не поднимая головы, не понимая, зачем он здесь, за что хотят его судить, когда услышал
голос Короля Мира:
- О Финарато, отважный герой, сын мудрого короля Нолдор, потомок избранника
Великих Финве! Нам известны подвиги твои и деяния твои. Горькую чашу пришлось испить
тебе по вине Врага. Прими же этот кубок из Наших рук, да станет он первым даром Валмара
воину, принесшему себя в жертву во имя торжества Света!
Что он говорит?.. Или здесь не знают... все было по-другому... чужая сила, чужая правда,
горечь непонятной вины... Черное и Белое рвутся с кровью... Склизкие камни подземелья, цепи,
скалящаяся морда Орка, кровь в горле... Что?.. ах да, нужно подойти... принять чашу... темное,
густое - кровь? вино?.. Холодная усмешка Жестокого... злорадный оскал Орка...
благожелательная улыбка Короля Мира...
Он подошел, неловко опустился на колени, почти упал - ноги перестали держать, мир на
мгновение расплылся, потерял определенность, и волна воспоминаний захлестнула его, и
страшно было - вместо этого величественного благостного лица увидеть - другое: ледяную
усмешку бога - или оскал щерящихся клыков...
- Да пей же! Сам Король Мира чествует - пей! - оглушительный шепот-шипение в уши с
двух сторон.
Он поднес чашу к губам, плеснув вином. Сладкая густая влага застыла в горле комом.
Судорожно глотнул, поднялся, чувствуя, как подгибаются ноги. Все вокруг было ненастоящим,
слишком ярким, слишком сверкающим, каким мир может показаться только воспаленным
глазам умирающего. Очнешься - а вокруг тяжелые склизкие стены и сырой мрак темницы Тол-
ин-Гаурхот. И почему-то хотелось очнуться. Пусть - там, пусть снова полный темной крови -
своей ли, чужой - рот, пусть - ледяной пронизывающий взгляд Жестокого, непонятные слова
Смертного... Берен?.. где же ты... и кандалы на руках... но разве сейчас его руки не скованы?..
- Да говори же! - снова тот же свистящий шепот.
Говорить?.. да-да, сейчас... нужно что-то сказать... поблагодарить за честь...
Он глубоко вдохнул безвкусный, режущий грудь воздух.
- О Великие... и ты, Король Мира, пресветлый Манве Сулимо...
Слова - чужие, такие же режущие и безвкусные, как этот воздух.
- Я, Финрод, сын Арафинве Златокудрого...
Не глядя, поклонился отцу - словно дернулся.
- ...потомок Финве, избранника Валар... благодарю вас за высокую честь, что оказали вы
мне... призвав из темной обители... на ваш пир... Речи твои... о Король Мира... (когда же
кончится эта пытка!) золотыми письменами навеки... начертаны в сердце моем (что еще
говорить, что, что?! Чего ты от меня хочешь...). Я... - закашлялся, снова вдохнул, - я счастлив
тем, что хотя бы на шаг... смог приблизить... предреченную победу... Слова мои бессильны
выразить... то, что ныне... переполняет душу мою...
Замолчал, неловко поклонился.
Отпусти меня, я уже все сделал... Зачем ты меня мучаешь...
- Благородный Финарато! Учтивые слова твои - отрада для слуха Великих. Высшей
награды достоин ты - и получишь ее, ибо Великие умеют читать в глубинах сердец.
О чем это? неужели - еще не все...
- Ныне призываем Мы пред очи Наши тебя, Амариэ Мирэанна; да станешь ты
драгоценным даром победителю, ибо, воистину, нет в Валмаре более бесценного сокровища,
чем красота Старших Детей Единого, и нет радости большей для Владык Арды, чем соединить
два любящих сердца, столь долго разлученных.
Амариэ подняла непонимающий взгляд на Короля Мира: как же это? ее, ученицу самого
Манве, избранницу его - и вдруг отдают, как вещь, какому-то жалкому Нолдо?
Ласковая улыбка: "Так нужно, дитя мое".
"Да-да, конечно... Я понимаю, это - жертва, на которую я должна пойти во имя Твое... Ты
милосерден, Ты кроток, Ты благ; Ты не мог поступить по-иному... Я понимаю, ведь Ты не
отнимешь у меня своей милости; ведь я не по своей воле иду на это; так да будет воля Твоя!
ведь Ты прав всегда и во всем, Ты справедлив, даже если справедливость ранит Твое сердце..."
Пирамида