И вот, поднялась со своего трона Варда, сияя невообразимо прекрасным лицом, и в зале
заструился ее колдовской обволакивающий голос:
- Восславим же ныне Отца нашего Эру, справедливейшего и мудрейшего! Да правит он
вечно Эа!
И запели хором прекрасными голосами златокудрые Ванъяр, и осушили все свои кубки,
и никто не увидел, как замешкался Намо и лишь пригубил вино. И пошло. Пили во славу
Короля Мира, Тулкаса-Победителя, во славу всех Валар, и Тулкас, багровый от выпитого вина,
вытолкнул жену в круг, и Нэсса плясала перед всеми...
И снова встал Король Мира, и хлопнул в ладоши. Воцарилась тишина. И в зал вошел еще
один. Поверх алых одежд - белый плащ, глаза полны верноподданнической любви и восторга, в
уголках их дрожат слезы. В руках он держал огромный золотой поднос, на котором стояла
большая чаша, изукрашенная алмазами, изумрудами и рубинами. Она была красивой, даже
очень - но какой-то приторно-тяжелой, ее полированное нутро отливало алым, а витая ножка,
украшенная четырехгранными бриллиантами, мучительно напомнила Владыке Судеб о Мече
Справедливости. У него заболели глаза. Он не мог смотреть на этого, ало-белого... не знал, как
назвать его даже. А Курумо уже приблизился к трону. Медленно и гибко опустился он на
колени и простерся у ног Повелителя Мира и Звездной Королевы.
- Государь, - проникновенно прозвучал его мягкий, слегка дрожащий голос. - Государь...
Ты был милостив и простил раба своего. Прими же из рук моих сей жалкий дар в знак моей
вечной любви и преданности!
Он поднял голову и, стоя на коленях, подал чашу Манве. Король милостиво кивнул:
- Встань, Курумо! Да будешь ты прославлен среди Майяр! Наполни эту чашу, и из рук
твоих приму я ее, и выпью в честь твою!
И показалось Намо - кровью полна золотая чаша в руках Короля Мира... Они пили. А
рука Намо все жестче сжимала прозрачный кубок, пока он не треснул, порезав пальцы и залив
руку алым вином, словно кровью. "Хорошо, что не пришлось пить этого..." Ему мигом
поднесли другой кубок.
Курумо стоял, торжествующе глядя по сторонам; Намо злорадно ждал, когда Майя,
наконец, встретится взглядом с ним, Владыкой Судеб. Курумо не ожидал увидеть его; лицо его
передернулось от животного страха, и на мгновение Намо показалось, что это красивое
правильное лицо - лишь маска, прикрывающая череп со слезающими клочьями гнилого мяса и
кожи. Лишь мгновение. Курумо вновь усмехался, нагло глядя в глаза Намо, уверенный в своей
безнаказанности, но, спустя миг, поспешно отвел взгляд, проклиная в душе темного Валу.
Намо не знал, что самое страшное впереди. Настал миг, когда Манве поднялся и, призвав
к молчанию, возгласил:
- Ныне да видят все, как карает Отец наш Эру тех, кто восстает против воли Его!
"Как? Ведь уже нет боли... Только тупая сосущая тоска, пустота... Неужели еще не все
кончено, и лишь я ничего не ощущаю? Неужели он не сумел уйти?" Лоб Намо покрылся
испариной, руки сжались в кулаки.
А тем временем все взгляды были прикованы к огромной чаше посереди зала - Зеркалу
Варды. Любопытство, желание пощекотать нервы, злорадство... все, кроме хоть капли
сочувствия.
Багряная поверхность потемнела, став прозрачно-черной. Звезды всплыли со дна чаши, и
Намо показалось, что чернота заполнила все вокруг, и нет больше ничего - только он и ночь. А
потом он увидел лицо - известково-белое, прочерченное узкими смоляно-блестящими
дорожками крови. Застывшее, окоченевшее лицо; рот чуть приоткрыт в безмолвном стоне,
губы изорваны, ввалившиеся веки опущены, из-под ресниц - кровавые капли... Нет, это не было
мертвой маской - лицо, на котором навечно застыло страдание, побежденное могучей волей.
Непонятно откуда всплыло лицо Варды - куда более мертвое и страшное в своей безупречной
правильности и бесстрастности.
...Казалось, он медленно погружался в воды невидимой реки; волосы его, сжатые
раскаленным обручем венца, струились по незримому течению, и, словно крылья ската,
медленно колыхался черный плащ. Скованные руки застыли в судорожном усилии разорвать
одежду на груди, залитой кровью незаживающих ран... "Так все же он умер. И никогда... И все
равно это победа. Это - не та вечная пытка, которой они хотели. Но почему же я не понял этого,
не ощутил..."
Всего несколько мгновений длилось видение, а Намо показалось - века. Заходили
кровавые волны, и вновь - вино было в чаше... Манве был недоволен, но никто не смел сказать
ни слова. И тогда заговорила Варда:
- О Тулкас Могучий! Ныне да будешь ты увенчан короной, как Воитель Мира!
"Ты ведь хотел стать Повелителем всего Сущего? Так получай же свою корону,
Властелин мира!" - вспомнил, стиснув зубы, Намо. Теперь он знал, зачем он здесь. "Ты ушел,
брат мой. Но я - здесь. Я немногое могу. Но, клянусь тебе, сделаю, что могу. Я клянусь тебе,
брат мой..."
Он покинул пир, и мало кто сожалел об этом - в его присутствии никто не решался дать
волю веселью. А Намо шел, не чувствуя больше в душе тоски и пустоты. Была там, внутри,
саднящая боль; но теперь он знал, что делать.
ДЕТИ ЗВЕЗД. 15 Г. II ЭПОХИ
И в кого он такой? Эльф, в котором была кровь Авари и Синдар. И - Нолдор. Младший
сын правителя маленького княжества, носивший странное прозвище - Эле. Отец так называл - в
детстве мальчишка обладал удивительной способностью удивляться всему, что видел, и чаще
всего слышали от него: "Эле!" - "Смотрите!" Так с тех пор и звали, почти забыв имя, данное
ему при рождении. И подходило прозвище - его огромным ясным глазам и светлой детской
улыбке. Мальчишка! Впрочем, так и было.
Он пошел в отца - и статью, и обликом: светловолосый, не слишком высокий,
худощавый. Старший сын во всем похож на мать, словно и вовсе нет в нем крови Эльфов
Сумерек. И гордости и властности хватит в нем на пятерых Нолдор; недаром мать - дочь
Келегорма, хоть и рожденная вне брака. У старшего - темные волосы, лицо, словно высеченное
из камня, и ярко-красные губы: кровь Феанора, и мать гордится им. До младшего ей вовсе нет
дела - не ему быть наследником князя. Пусть делает, что хочет.
Юношу это не слишком огорчало. Он бродил по лесам, слушал песни менестрелей и не
думал ни о власти, ни о битвах. Славные подвиги Нолдор в Белерианде, о которых любила
рассказывать мать, казались ему бессмысленно-жестокими: зачем воевать, если мир так
прекрасен, так добр к любому, кто любит его? А Враг с Севера - скорее страшная сказка: не
может живое существо быть таким чудовищем. Волк убивает - но лишь затем, чтобы выжить, и
это не кажется жестоким: в мире все так гармонично, что жестокости не может быть места.
Он редко делился своими мыслями с другими - лес учит молчанию. Но одиночество
начинало тяготить его. И именно тогда он увидел того, кто стал его другом с самой первой
встречи.
Неизвестно, кто больше удивился: Эле или хрупкий ясноглазый юноша в черном плаще с
прямыми до плеч пепельными волосами.
- Ты... Эльф? - спросил Эле.
- Нет, - покачал головой тот. - Я Человек.
- Что? - не понял Эле.
- Земля-у-Моря, - объяснил юноша.
Они разговорились. Юноша носил имя Ланир, но Эле называл его просто - Странник.
Страннику было не больше семнадцати. Он был невысок ростом и казался совсем мальчиком,
но в нем чувствовалась какая-то странная печаль. То, что он рассказывал, конечно, было
сказкой - но так хотелось верить, что есть где-то Земля-у-Моря, не знающая войн и зла...
Чудесным собеседником был Странник, и Эле не заметил, как наступил вечер, и в небе
Пирамида