всех сил, пока сознание не покинуло его. Даже сейчас эта давняя боль никак не утихнет... Он
потом долго не мог смотреть на огонь и проводил дни один в холодной темной своей комнате,
забившись в угол, пока Борра не вытащил его оттуда силой. С Этарком творилось неладное, и
Борра понимал, что, помогая другому, Ульв сумеет исцелиться... Этарк уже почти пятнадцать
лет мертв... Тогда, ослепленный местью, он сам швырнул факел в поленья костра Дейрела и
сам сломал себя. Потом, осознав происшедшее, он чуть с ума не сошел. Порывался убить себя,
просил, чтобы его убили... Они с Ульвом слишком хорошо поняли друг друга. Внешне Этарк
исцелился - но никогда не смеялся больше. А полгода спустя он погиб. Ульв видел, как он
внезапно опустил меч и остановился; мгновением позже на том месте, где он стоял, над толпой
с радостным воплем кто-то поднял за волосы его голову. Белая ярость ослепила Ульва. Когда
он начал воспринимать мир вновь, он увидел себя среди десятка трупов над обезглавленным
Этарком... В тот день Ульв уже смог смотреть на пламя погребального костра... Он прекрасно
понимал - Этарк просто дал убить себя...
А Ульв жил. Было для чего.
Девочка, которой Ириалонна спасла жизнь, считалась ее приемной дочерью. Теперь она
стала его дочерью. Наша дочь, - говорил он сам себе. Он берег и опекал ее; наверно, в глубине
души жил смертельный страх - потерять еще и ее. Потому слово отца было - законом. Только
так он мог уберечь ее... Девочка росла - ясная, веселая, светлая, как лучик солнца. Потому ее и
назвали Айрэнэ. Судьба одарила ее чудесным голосом и, хотя она не умела слагать песен,
любой менестрель рад был бы отдать ей все свои - только бы их пела она. Так она однажды
встретилась с Ахтэнэ. Юная целительница любила петь и немного грешила стихотворством. А
Айрэ однажды попробовала спеть некоторые из ее баллад. Так они сдружились. Ахтэнэ могла
часами слушать Айрэ, и становилась при этом совсем иной - словно в ней проступали черты
другого "я", обычно скрытые под маской мальчишечьей дерзости и твердости. Однажды она
сказала:
- Когда ты поешь, я словно что-то вспоминаю. Будто я уже была когда-то. Так горько и
так хорошо... Тогда приходят слова, и получаются песни - или я их вспоминаю? Пой мне еще,
Айрэ, пожалуйста!
И Айрэ пела. Однажды ее услышал Учитель. Лицо у него стало такое, словно он увидел
призрак, он стоял с широко открытыми глазами, не веря себе. Он узнал этот голос. Он узнал
эти слова.
- Что ты поешь, Айрэ? Откуда?..
- Это Ахтэнэ сочинила. Она не... вернее, она поет, но у нее очень слабый голос. Она
просит, чтобы я пела. Тогда она сочиняет песни - словно они ей вспоминаются, так она
говорит.
- Спой мне. Еще раз, эту же. Очень прошу тебя.
Айрэ пела, а он все ниже опускал голову.
- Благодарю тебя... - тихо сказал он, когда девушка умолкла.
- Это Ахтэнэ... Ее песня.
- Ахтэнэ...
...А Борра остался в Аст Ахэ. Торк умер - раны доконали. Друзья были при нем до
последнего мига - говорили с ним, пели для него... Перед смертью он попросил чашу вина и
выпил во здравие всех. Затем попросил, чтобы его облачили, как воина, и вложили в руку меч.
Несколько минут он лежал так, потом закрыл глаза... Хорошая смерть - среди друзей; добрая
смерть... Вент покинул Аст Ахэ после того, как его отец умер. Теперь здесь его сын - хороший,
достойный юноша. Ульв улыбнулся - мальчишка уже давно посматривает на Айрэнэ...
...И снова - беспамятство и дорога. Одно в голове - идти. Куда? Зачем...
И снова - сон...
- ...Уходи. Ты должна уйти вместе со всеми. Я умоляю тебя, приказываю
- уходи.
- Но почему? Ведь мы же победим. Разве не так?
Ульв опустил седую голову.
- Нет, Айрэнэ. Мы не победим.
В груди у нее неприятно похолодело, она почувствовала, как подгибаются колени.
- И... ничего больше не будет...
- Нет.
- И... тебя?
- Да.
Айрэ вцепилась в его руки:
- Нет! Нет, ты не можешь умереть! Я не хочу!
Только сейчас заметила, что ногтями впилась в ладони Ульва. Охнув, уткнулась лицом в
его колени. Плечи ее вздрагивали.
- Я не хочу... Если ничего не будет... зачем... зачем жить...
Ульв поднял ее и крепко прижал к груди - она слышала, как бьется его сердце.
- Айрэнэ, дочка, девочка моя... ты не думай, я не из жалости, не из отцовского страха
отсылаю тебя... Я хочу, чтобы о нас помнили. Нас не станет, мы, как зерна, предназначены
земле. А ты - юный росток; это твое время. Нас должны помнить, понимаешь? Иначе все будет
напрасно. Тогда мы действительно проиграем. Думаешь, это самое трудное - пасть в бою? Нет,
жить куда тяжелее. Я обрекаю тебя на жестокую судьбу. Но ты - сильная. Знаешь ли, хотя у нас
разная кровь, но мне иногда кажется, что в тебе возродилась часть души твоей приемной
матери... И ты - моя дочь. Ты сможешь выжить. И расскажешь о нас.
- Отец, - тихо сказала Айрэ, - расскажи мне о моей матери. Ты никогда о ней не
рассказывал, говорил, что еще не время.
- Теперь время, - кивнул Ульв.
...И был последний пир. Отец позволил ей побыть вместе со всеми в ту последнюю ночь.
Странно, как светел был этот предсмертный праздник, как ясны и возвышены были лица людей
- словно все обыденное ушло из них. Она запомнила их такими - светлыми и прекрасными. Как
по-особому звучали песни менестрелей в ту ночь... Многие из них сменили лютни на мечи, и на
рассвете в огне лопались со звоном струны... И она пела - пока голос не отказал. Пела для всех -
для тех, кто уходил, для тех, кто оставался, для тех, кто в эту последнюю ночь облачился в
белые одежды новобрачных, чтобы на рассвете расстаться навсегда - женщины должны были
уйти. Оставались только воины и некоторые целители. И Айрэ пела, пела... В полночь
новобрачные покинули пирующих. А Айрэ все пела. Она вглядывалась в дорогие лица, чтобы
запомнить, запомнить их такими. Запомнить Учителя - в ту ночь он впервые не прятал рук.
Айрэ пела... Учитель встал и, медленно обойдя стол, подошел к ней. Положил руки на
плечи и осторожно поцеловал ее в лоб.
- Благодарю тебя. Отдохни теперь. Ты устала, а путь далек...
На рассвете отец простился с нею. Но он не знал, что она ослушается. Ей не довелось
видеть всей битвы - только отчаянное сражение у врат Аст Ахэ. Наверно, она еще надеялась на
что-то, иначе все случившееся не стало бы таким ударом. Неподвижной статуей, она сидела в
своем укрытии, стискивая раскалывающуюся от боли голову, и смотрела, смотрела, смотрела...
Запомнить...
Ночью она, уже теряя разум, бродила по мертвому полю. Она узнавала мертвых, она
звала их, но не было ответа. Двое или трое раненых - она не помнила точно, - стонами
привлекли ее внимание, и она перетащила их подальше от этого места. Она бродила среди
мертвых, как и женщины врагов, и никто не обращал на нее внимания. А небо даже ночью
было светлым - алым от пожара. Айрэ остановилась - она узнала лицо. Она же помнила - это
была Райхэ, та, что еще вчера в белом венке сидела рядом со своим возлюбленным. Они и
сейчас были рядом... "Почему же я не была здесь? Почему я не сражалась? Или отец зря меня
учил? Отец... Отец!!" Она закричала, бросившись на землю. Он был здесь - словно спал,
Пирамида