- Учитель... - выдохнул Майя.
- Отныне имя тебе - Ортхэннэр, Владеющий Силой Пламени.
И улыбнулся светло и спокойно:
- Многому еще придется учить тебя, Майя Ортхэннэр...
- ...А чему хочешь научиться ты?
- Всему. Всему, что не знает Ауле.
- Зачем ты хочешь знать это?
- Как это - зачем? - Майя недоуменно воззрился на Мелькора. - Чтобы создавать новое.
Чтобы знать. Почему ты спрашиваешь?
- Я не хочу, чтобы ты торопился. Сначала разберись в себе. Убедись, что не употребишь
знания во зло.
- Но разве знание может быть злом?
- Конечно. Вот, смотри.
Мелькор поднял руку, и Ортхэннэр увидел на его запястье странный черно-золотой
браслет. Нет, не браслет - гибкое, прекрасное существо обвивало руку Учителя.
- Что это?
- Локиэ - Змея.
- Я не знал, что такое бывает...
- Рукоять твоего клинка - помнишь?
- Да... Но мне казалось - я просто придумал, а тут живое...
- Протяни руку.
Ортхэннэр повиновался, и чешуйчатое холодное тело змеи обвилось вокруг его запястья.
- Какая красивая... Это ты сделал?
- Я... Ты говоришь - красивая? Но она смертельна опасна.
- Разве такое может быть опасным?
- Да. Ее яд таит смерть. Но в умеющих и знающих руках этот же яд может приносить
исцеление. Двойственность. Потому во многих мирах змея - символ знания: ведь знание также
может нести и жизнь, и смерть. И также опасно оно в неопытных руках, ибо может обернуться
злом. Помнишь, я сказал
- первым твоим творением был клинок. Потому и спросил.
- Но и у тебя - меч, Учитель...
- И меч не всегда служит смерти.
Они остановились.
- Прислушайся. Что ты слышишь?
- Песню волка. Шорох крыльев совы.
- Слушай.
- Я слышу, как ветер поет в ветвях, как шелестит трава.
- Слушай сердцем, Ученик.
Ортхэннэр молчал долго. Потом сказал, словно сам удивляясь своим словам:
- Знаешь, Учитель... мне кажется: что-то бьется - живое, хочет вырваться... и почему-то
не может...
- Ты умеешь слышать. Смотри.
Мечом очертил Мелькор в воздухе странный знак, на мгновение вспыхнувший, но почти
в тот же миг рассыпавшийся голубоватыми искрами, и коснулся клинком земли. И почудилось
Майя - тихо вздрогнула земля. И там, где коснулся ее черный меч, забил родник. Опустившись
на колени, Ученик зачерпнул ладонью ледяную воду и поднял сияющие глаза на Учителя:
- Как ты сделал это?
- Узнаешь, - Мелькор улыбнулся в ответ.
- ...Знаешь... иногда почему-то кажется - мир так хрупок...
- Потому я и хочу, чтобы ты был осторожен. Великая сила те знания, что я даю тебе;
одно неверное движение, шаг с пути - и ты начнешь разрушать.
- Я понимаю, - Майя обернулся к Мелькору - и замер.
"Крылья?!"
Вала смотрел на ночное небо, тихо улыбаясь - то ли своим мыслям, то ли чему-то
неслышимому пока для Ортхэннэра.
Огромные черные крылья за спиной.
"Конечно... если Валар могут принимать любой облик, кому же и быть крылатым, как не
ему?.."
ЧЕТВЕРО. ВЕК ДЕРЕВ СВЕТА
Золотоокий спал, но сон его был не совсем сном. Ибо казалось ему, что он в Арде - везде
и повсюду одновременно: в Валиноре и в Сирых Землях; и видит и слышит все, что творится.
Он видел все - но ничего не мог. Не мог крикнуть, что звезды - гэле - не творение Варды, что
это и есть Свет... Он видел, как ушел Артано; он даже позавидовал ему, ибо знал, что у самого
не хватит силы духа уйти к Врагу... А Врага он уже не мог называть Врагом. И слова, идущие
из ниоткуда, дождем падали в сердце его, и он понял смысл имени - Мелькор...
А потом он увидел над собой прекрасное лицо Айо. Он знал, что это - сон. Но Айо мог
входить в любые сны, и сейчас он выводил из сна Золотоокого.
- Все что ты видел - истина, - тихо говорил Айо. - Истина и то, что Король Мира и Варда
не хотят, чтобы это видели. Мне тяжело понять, почему.
Золотоокий молчал. Терять веру всегда тяжко. Наконец он поднял голову.
- Я не могу больше, - с болью проговорил он. - Надо уходить.
- К Врагу?
- Нет. Просто уходить. Не "к кому" - "откуда".
- Тебя не отпустят.
- Все равно. Иначе лучше бы не просыпаться...
- Хорошо. Постараюсь помочь. Но тогда уйду и я... Как же отпустить тебя одного -
такого, - грустно улыбнулся Айо.
Были ли то чары Айо, или действительно Манве и Варда больше не желали видеть
Золотоокого здесь, но его отпустили. Правда он уходил лишь для того, чтобы узнать, пришли
ли уже в мир Старшие дети Единого - Валар не желали покидать светлый Аман. Ирмо же легко
отпустил Айо, и друзья ушли вместе.
Они выходили из Озера Куивиэнен - слабые, беспомощные, испуганные, совсем нагие. А
земля эта не была раем Валинора. И они дрожали от холодного ветра и жались друг к другу,
боясь всего, боясь этого огромного, чудовищного дара Эру, что упал в их слабые, не
подготовленные к этому руки
- боясь Эндорэ. Ночь рождения была безлунной, непроглядной, и в темноте таился страх. И
только там, вверху, светилось что-то доброе и красивое, и один из Эльфов протянул вверх руки,
словно просил о помощи, и позвал:
- Эле!
Тот, кто пришел к ним первым, откликнувшись на их зов, носил черные одежды, и те,
что ушли с ним, стали Эльфами Тьмы, хотя им было дано ощутить и познать радость Света
раньше всех своих собратьев. Ибо было им дано - видеть.
Тот, кто пришел к ним вторым, был огромен, громогласен и блистающ, и многие Эльфы
в ужасе бежали от него в ночь; те же, что ушли с ним из Эндорэ, стали Эльфами Света, хотя и
не знали Света истинного.
Те, что пришли к ним третьими, были очень похожи на них, но гораздо мудрее. И
Эльфы, слушавшие песни Золотоокого и видевшие наваждения Айо, полюбили Эндорэ и
остались здесь навсегда. Они разделились на разные племена и по-разному говорили они, но в
Валиноре их звали Авари, Ослушники.
Так Золотоокий нарушил приказ Короля Мира, ибо остался в Эндорэ. Так остался в
Пирамида