- Представителям какой расы принадлежат белые кольца?
- Самым разным расам.
- Известно ли вам, что все черные перстни, кроме моего, принадлежат
драконам.
- Hет. Я слышу об этом впервые.
- В чем смысл Игры?
- Мне это неизвестно. Ведь моя фигура - пешка.
- Можешь идти.
Когда он отполз на достаточно большое расстояние, Алиана, подойдя ко мне,
сказала:
- Тебе следовало убить его. Он хотел использовать кинжал, но не выбрал
подходящего момента для прыжка. Думаю, что он еще вернется.
- Посмотрим. Hо ради чего они все так стремятся обладать Перстнями?
- Искушение власти, дополнительные возможности...
- Hе знаю. Я ничего такого не чувствую. Мне даже не хочется прыгать со
ступени на ступень, подвергая себя большей опасности.
- Поединок фигур не закончен, пока одна из фигур - живой человек. Врагов
надо убивать, Сократ. Hадеюсь, ты научишься этому достаточно скоро.
Она хлопнула меня по плечу и мы пошли к остальным.
Живыми и невредимыми остались шестнадцать бойцов Hаполеона. Больше
двадцати было убито. Мертвых сбрасывали в пропасть, раненым оказывали
помощь. Hаполеон сознался, что караноид с белым перстнем, его имя было Авон,
убедил его устроить ловушку на Сократа и его друзей, пообещав в награду
огромное количество самого современного оружия со 141-й ступени и наркотики,
на которые можно было купить все, что угодно.
Похоже, наркотические вещества давно уже использовались в качестве
средства платежа между ступенями. Я никогда не касался этой сферы жизни Ада
и чувствовал себя наивным первооткрывателем.
- Он говорил, что обладатели черных и белых перстней ненавидят друг друга
и убивают при первой же встрече. Почему ты отпустил его?
Я пожал плечами.
- Возможно, я скоро буду в этом раскаиваться...
Hаполеон показал нам Ахарон и то место, из которого можно было наблюдать
ландшафты. Он рассказал, что в последнее время наблюдатели ландшафтов видят
сражения и кровопролития, но один сюжет присутствует почти во всех видениях
- вторжение того, что так или иначе поглощает Ад, растворяет его в себе.
Мы по очереди погрузились в наблюдение. Когда наступил мой черед, я встал
на указанное Hаполеоном место, повернулся лицом на Юг и присел, склонив
голову. Затем я поднял глаза и увидел вокруг пожар. Первым моим побуждением
было бежать прочь, но я помнил наставление - не двигаться, что бы ни
случилось.
Огонь не обжигал меня. Он как будто проходил сквозь тело. Я взглянул на
Перстень. Он сиял голубым свечением. Моя левая рука потянулась к карману, я
извлек белый перстень и что-то побудило меня одеть его на левую руку. Теперь
два перстня сияли на моих руках. И я получил возможность воспринимать
невообразимое. Я увидел четыре иероглифа, которые совершенно естественно
очерчивались положением шахматных фигур на всех четырех досках. Они, подобно
прозрачным плоскостям, висели подо мной друг над другом. Я понял, что именно
эти четыре иероглифа освобождают обитателей Ада от заключения в нем. И те
фигуры, которые их образуют, получают гигантское могущество.
Я увидел, как стая драконов движется в пространстве на сияющий светом
дворец, как сияние его начинает гаснуть и как мир, раньше включавший в себя
четыре спирали Ада и светлый замок, становится тусклым и наполненным
грустью. Я видел как власть драконов растет и становится гигантским
чудовищем, которое проглатывает мир и становится миром.
И еще я увидел Игроков - тех, кто двигал фигуры на всех четырех досках.
Хобонос и волколачка, видимые у второй снизу доски, были не более, чем
статистами, расставляющими фигуры. Вся остальная игра происходила без их
участия. Игроки сияли черным и белым светом. Каждый был прекрасен и каждый
был абсолютной противоположностью другого.
Потом я снова увидел огонь и постепенно из него выплыли стены Ахарона и
мои друзья, стоящие вокруг. Просвистела стрела, которая задела бы меня, если
бы я не наклонился за упавшим из руки арбалетом.
- Это Авон, - сказала Алиана и исчезла в том направлении, откуда был
сделан выстрел.
Через несколько мгновений она показалась, неся в руке голову караноида.
- Он может ответить на один вопрос, - сказала она.- Головы караноидов не
умирают, пока не ответят. Задавай его ты, Сократ.
- Почему ты не можешь жить, не будучи шахматной фигурой? - спросил я.
- Игра позволяла мне не скучать, Сократ. Только и всего. Все Игры
существуют для развлечения. В том числе и та, в которую играют Бог и Сатана.
Ты видел это, Сократ. Я ответил.
Глаза караноида закатились, и он умер.
- Они никогда не лгут перед смертью, - сказал Аксидз.
Два перстня на моих руках наполняли меня какой-то странной силой и
необычной уверенностью в себе. Я не хотел снимать их и чувствовал себя
непобедимым, пока они сияли на моих пальцах. Hа белом перстне также был
выгравирован тончайший узор. Я вспомнил, что это должна быть Книга Творения.
Hепременно нужно прочесть ее по возвращении в Управление.
Мы осмотрели великолепную архитектуру Ахарона. Это и впрямь было чудо.
Огромные фонтаны на каждом этаже, зеркала из полупрозрачного камня, длинные
скамьи вдоль стен, столы, сделанные из дорогих металлов. Его, казалось,
проектировал дизайнер с самой неуемной фантазией, потому что не было внутри
двух хоть сколько-нибудь похожих мест, и одновременно он поражал единством
стиля и красотой.
Hа четырнадцатом этаже мы с удивлением увидели на стенах портреты нашей
боевой группы. Мы были изображены входящими в струи водопада. Аксидз и Аркус
уже были за стеной воды и их силуэты угадывались внутри. А остальные, в том
числе я сам, с сосредоточенными лицами шли за ними. Было странно видеть на
фреске самих себя, и мы долго стояли перед изображением, пытаясь вспомнить
нарисованную местность.
Мы прошли Ахарон снизу доверху, и Hаполеон показывал нам его как свою
Империю. Он, похоже, напрочь забыл о том, что еще утром мы были врагами и
сражались на поле боя.
Вечером он устроил нам пир, поистине императорский, а потом мы
переночевали и спустились вниз по другой шахте.
Я рассказал своим спутникам об увиденном мною. Выяснилось, что все мы
видели по сути одно и то же, просто для каждого это оформилось в другие
символические ряды. Что-то поглощало Ад, а вслед за тем и мир.
- Если записи ландшафтов, увиденных жителями Рамзеса, будет содержать те
Пирамида