- А вы общались с другими планетами? - продолжал я расспросы. Потом
бросил взгляд на Ки, и ответ стал очевиден. - Наверняка. Бассин
рассказывал мне о реакции на Момент Сопричастности на других планетах и
о возвращении похищенных народов.
- Сюда залетало несколько кораблей, - сказал де Сойя, - но без
"архангелов" путешествия занимают много времени. Тамплиеры и Бродяги
доставляют беженцев домой на своих кораблях-деревьях, но нам ненавистно
применение двигателей Хоукинга, мы ведь понимаем, насколько это
губительно для субстанции Бездны. А научиться слышать музыку сфер и
сделать первый шаг, несмотря на все наши старания, удалось столь
немногим, что их можно по пальцам пересчитать.
- Это вовсе не трудно! - воскликнул я и тут же сам рассмеялся над
собой. - Это чертовски трудно. Ой, простите, святой отец.
Де Сойя успокаивающе кивнул:
- Это действительно чертовски трудно. Я сотни раз уже был близок к
цели, но в последний момент всегда отвлекался.
Я посмотрел на священника.
- Вы остались католиком, - сказал я.
Отец де Сойя отхлебнул из старинного бокала.
- Я не просто остался католиком, Рауль. Я заново открыл для себя,
что значит быть католиком. Быть христианином. Верующим.
- Даже после Момента Сопричастности Энеи?
Капрал Ки молча смотрел на нас с другого конца стола. Тени от
масляных светильников плясали на глинобитных стенах.
- Я ведь уже знал о предательстве и сговоре Церкви с Техно-Центром,
- очень тихо проговорил он. - Откровение Энеи просто еще ярче показало
мне, что значит быть человеком... и сыном Божьим.
Я все еще раздумывал над этими словами, когда отец де Сойя после
минутной паузы добавил:
- Говорят, что я должен стать епископом, но я не хочу. Потому-то я
и остался в этом районе Пасема, хотя наиболее жизнеспособные общины -
вдали от старых городов. Одного взгляда на то, что осталось от наших
традиций - вот, руины за рекой, - достаточно, чтобы понять: нет смысла
слишком надеяться на иерархию.
- Значит, никакого Папы? - спросил я. - Никакого святого отца?
Пожав плечами, де Сойя снова подлил нам вина. Тринадцать месяцев я
прожил на синтетической пище, и теперь вино быстро ударило мне в голову.
- Монсеньор Лукас Одди бежал от революции и от нападения Центра. Он
учредил на Мадхье папство в изгнании, - резко произнес священник. - Вряд
ли кто-либо из бывших подданных Священной Империи, кроме его защитников
и приспешников, признает в нем настоящего Папу. - Де Сойя отпил из
бокала. - Это уже не первый случай, когда у Матери Церкви антипапа.
- А что с Папой Урбаном Шестнадцатым? - спросил я. - Скончался от
сердечного приступа?
- Да, - кивнул Ки.
- И был воскрешен?
- Не совсем.
Я молча смотрел на отставного капрала, ожидая продолжения, но тот
упорно хранил молчание.
- Я отправил весточку за реку, - улыбнулся отец де Сойя. - Очень
скоро вы сами все поймете.
И верно, не прошло и минуты, как занавеси на входе раздвинулись, и
в комнату вошел высокий мужчина в черной сутане. Но не Ленар Хойт. Этого
человека я еще ни разу не видел, но чувствовал, что хорошо его знаю -
удлиненное лицо, большие печальные глаза, широкий лоб и редеющие
серебряные волосы. Я встал, чтобы пожать ему руку, поклониться,
поцеловать перстень - словом, как-нибудь выразить свое почтение.
- Рауль, мой мальчик, мой мальчик, - произнес отец Поль Дюре. - Как
я рад встрече с тобой! Нас так взволновала весть о твоем возвращении.
Старый священник энергично пожал мне руку, крепко меня обнял и
решительно направился к буфету. Нашел кружку, накачал в раковину воды,
вымыл кружку и наполнил ее вином, после чего уселся на свободный стул
напротив Ки.
- Мы тут рассказываем Раулю, что произошло за год и месяц его
отсутствия, - пояснил отец де Сойя.
- Мне казалось, прошел уже целый век, - сказал я, отсутствующе
глядя вдаль.
- А для меня как раз век и прошел, - улыбнулся пожилой иезуит. У
него был какой-то непривычный, но приятный акцент. Может, он родом с
франкоязычной планеты? - А точнее, почти три.
- Я видел, что они делали с вами после каждого воскрешения! - Вино
полностью лишило меня чувства такта. - Лурдзамийский и Альбедо убивали
вас, чтобы возродить Хойта из ваших крестоформов.
Отец Дюре даже не пригубил вина. Он устремил в бокал пристальный
взор, словно в ожидании пресуществления.
- Раз за разом, - задумчиво, без ненависти и злобы проговорил он. -
Странная жизнь. Рождаешься лишь для того, чтобы быть убитым.
- Энея согласилась бы, - сказал я, зная, что эти-то священники -
друзья и вообще добрые люди, но не испытывая теплых чувств к Церкви в
целом.
- Да. - Поль Дюре в безмолвном тосте поднял бокал и осушил его до
дна.
Бассин Ки заполнил вакуум тишины:
- Большинство верных, оставшихся на Пасеме, хотели бы видеть своим
Папой отца Дюре.
Я посмотрел на пожилого иезуита. Я всякого навидался и теперь не
испытывал трепета в присутствии живой легенды из "Песен". Приличной
встрече с легендарной личностью всегда отыщется черточка, делающая ее
менее легендарной и более человечной. В данном случае этой черточкой
стали пучки седых волос на больших ушах священника.
- Тейяра Второго? - спросил я, вспомнив, что, по отзывам, двести
семьдесят девять лет назад Папа Тейяр Первый был добрым пастырем,
правда, недолго, пока его не убили в первый раз.
Подождав, пока отец де Сойя наполнит его бокал, Дюре покачал
головой. В глазах у него застыла та же печаль, что и в глазах де Сойи.
- Папская тиара не для меня. Лучше я проведу оставшиеся мне годы,
пытаясь усвоить учение Энеи, слушая голоса мертвых и живых, заново
постигая уроки смирения, преподанные Господом нашим. Долгие годы я был
археологом и интеллектуалом. Настало время заново открыть в себе
простого приходского священника.
Скачать книгу [0.56 МБ]
Пирамида