Вспышка белого света, легкость внезапного перехода, потрясение от резкой
смены давления, гравитации и освещенности - то же, что и с Энеей. Но на
сей раз я не видел свет, я слышал его. Меня несла музыка звезд и
мириадов планет, и я сам избрал ту, на которой хотел очутиться. Это не
требовало никаких усилий с моей стороны, никаких затрат энергии, надо
было только сосредоточиться и тщательно сделать выбор. Музыка стихла не
до конца - наверное, теперь она уже никогда не стихнет совсем, - даже
теперь она продолжала звучать еле слышным фоном, словно оркестр где-то
за горой репетировал пьесу к вечернему концерту в летнем парке.
В золотых лучах заката, вдали, у самого горизонта, тащились двое
волов, запряженных в повозки, а за ними шагали крохотные человеческие
фигурки. На этом берегу среди величественных развалин то и дело
попадались хижины и простые кирпичные постройки. Встретилась крохотная
церквушка, потом - еще одна. Откуда-то издалека ветер принес аромат
жареного мяса и переливы детского смеха, который невозможно спутать ни с
чем другим.
Едва я успел свернуть туда, откуда доносились эти звуки, как из-за
груды камней на месте караульной заставы замка Святого Ангела вышел
невысокий проворный мужчина. Из густых зарослей бороды виднелись только
глаза - живые и настороженные, волосы заплетены в косичку. В руках он
сжимал массивное пулевое ружье вроде тех, с какими швейцарские гвардейцы
появлялись на торжественных церемониях.
Мы воззрились друг на друга - ослабевший от малоподвижной жизни
человек, вооруженный одним лишь скрайбером, и загорелый охотник с
заряженным ружьем - и почти тотчас узнали друг друга. Я ни разу не
встречался с ним, как и он со мной, но я видел его глазами других через
Связующую Бездну, хотя в первый раз он был в аккуратно подогнанных
доспехах и чисто выбрит, а в последний раз - голый корчился на столе
пыток. Не знаю, как он понял, кто я, но в его глазах сверкнула искра
узнавания, и в ту же секунду он отставил ружье и бросился ко мне с
распростертыми объятиями:
- Рауль Эндимион! День настал! Слава Богу. Добро пожаловать. -
Крепко обняв меня, бородатый знакомый незнакомец отступил на шаг,
оглядел меня с головы до ног и радостно улыбнулся.
- Вы капрал Ки, - очумело проговорил я. Мне запомнились его глаза,
виденные отцом де Сойей, когда он, Ки, сержант Грегориус и улан Реттиг
год за годом гонялись за нами с Энеей по всей галактике.
- Бывший капрал, - усмехнулся он. - А теперь просто Бассин Ки,
гражданин Нового Рима, прихожанин церкви Святой Анны, добываю себе
пропитание. - Он тряхнул головой. - Рауль Эндимион. Боже мой! Кое-кто
уже думал, что вы никогда не выберетесь из этого Шредингерова кошатника.
- Так вам известно о Шредингеровой камере?
- Конечно. Это было в Момент Сопричастности. Энея знала, куда вас
отправили. Так что и мы все знали. И мы ощущали ваше присутствие там
через Бездну.
У меня закружилась голова. Свет, воздух, горизонт вдали... Горизонт
вдруг закачался, словно я видел его с палубы крохотного кораблика,
затерявшегося в бурном море, и я зажмурился. Когда я снова открыл глаза,
Ки поддерживал меня под локоть, усаживая на белую плиту, похоже,
выброшенную взрывом из храма по ту сторону стеклянной реки.
- Боже мой, Рауль, вы что, только что телепортировались оттуда? Вы
еще нигде не были?
- Да. Нет. - Я вдохнул, выдохнул и спросил: - А что это за Момент
Сопричастности?
Невысокий челвек изучающе меня рассматривал.
- Момент Сопричастности Энеи, - тихо сказал он. - Так мы его
называем, хотя на самом деле это продолжалось гораздо дольше. Все
моменты ее мученичества и смерти.
- Так вы тоже это ощутили? - Сердце мое мучительно сжалось, и я так
и не понял, от радости ли, или безграничной скорби.
- Все ощутили. Все до единого. То есть все, кроме ее палачей.
- Все, кто был на Пасеме? - уточнил я.
- На Пасеме. На Лузусе и Возрождении-Вектор. На Марсе и Кум-Рияде,
на Возрождении-Малом и ТКЦ. На Фудзи, Иксионе, Денебе III и Горечи
Сибиату. На Мире Барнарда, Роще Богов и Безбрежном Море. На
Цингао-Чишуан Панне, Патаупхе и Грумбридже-Дисоне Д... - Помолчав, Ки
улыбнулся напевности собственной литании. - Почти на каждой планете,
Рауль. И в межзвездном пространстве. Нам известно, что Звездное Древо
ощутило Момент Сопричастности... все биосферы всех звездных деревьев.
- Так есть и другие звездные деревья? - удивился я.
Ки утвердительно кивнул.
- И сколько же планет... ощутили Сопричастность? - Еще не успев
договорить, я догадался, каков будет ответ.
- Да, - сказал бывший капрал Ки. - Все планеты, где побывала Энея,
- на многих вы были вместе. Все планеты, где она оставила учеников,
принявших причастие и отвергших крестоформ. Ее Момент Сопричастности...
час ее смерти... транслировался и ретранслировался на каждой из этих
планет.
Я потер вдруг онемевшее лицо.
- Значит, только те, кто получил причастие или принял учение Энеи,
ощутили этот момент?
- Нет... - покачал головой Ки. - Они были ретрансляторами,
релейными станциями. Они воспринимали Момент Сопричастности из Связующей
Бездны и передавали его всем остальным.
- Всем? - ошеломленно переспросил я. - Даже десяткам и сотням
миллиардов имперских подданных, которые носят крестоформ?
- Носили крестоформ, - поправил Бассин Ки. - Многие верующие после
этого отказались носить паразита Центра в своем теле.
И тут на меня снизошло понимание. Последние моменты жизни Энеи,
открытые каждому, выходили далеко за рамки простых слов, боли пыток и
ужаса - я воспринимал ее мысли, постигал ее понимание истинных мотивов
действий Центра, истинного паразитизма крестоформа, циничного
использования человеческой смерти ради подстегивания нейросетей ИскИнов,
жажды власти кардинала Лурдзамийского, замешательства Мустафы и
абсолютной бесчеловечности Альбедо... Если каждый познал Момент
Сопричастности вместе со мной, когда я вопил и рвался из
противоперегрузочного бака, уносившего меня прочь на тюремном
роботе-факельщике, значит, все человечество пережило ужасающий момент
просветления. И каждый живущий услышал ее последнее "Я люблю тебя,
Рауль!", когда пламя взмыло под потолок.
Скачать книгу [0.56 МБ]
Пирамида