которым дозволено собственным глазами посмотреть на святого отца в
Великий Четверг.
Месса продолжалась. Пахло ладаном и свечным воском. Церковные
скамьи заполняли сотни епископов в торжественных облачениях и нарядно
одетых знатных прихожан. На мраморном возвышении алтаря, перед барочным
великолепием трона Святого Петра, стоял сам коленопреклоненный
первосвященник, заканчивавший омовение ног двенадцати сидящих
священников - восьмерых мужчин и четырех женщин. Невидимый хор запел:
Славься, Жертва, дар священный,
В нем сокрыт Спаситель Сам,
И завет сменяя древний,
Новый свет явился нам!
Видит вера вдохновенно
Недоступное очам!
И Родивший, и Рожденный
Да прославятся всегда,
И хвала и поклоненье
Им не смолкнут никогда!
Дух Святой Животворящий
Равно славен будь всегда!
И я усомнился. Что мы здесь делаем? Зачем понадобилось переносить
нескончаемую битву Энеи в самое сердце веры этих людей? Я принимаю все,
чему она научила нас, ценю все, чем она с нами поделилась, но три
тысячелетия веры и традиций сложили слова этого гимна и возвели стены
величественного собора. Мне невольно вспомнились простые деревянные
платформы, прочные, но совсем не изящные мостики и лестницы
Храма-Парящего-в-Воздухе. Да что он... да что мы... в сравнении с этим
величием и этим смирением? Энея - архитектор-самоучка, все ее
образование - несколько лет занятий у кибрида мистера Райта, постройка
стен из грубого камня и вручную замешенного цемента. А над этой
базиликой работал сам Микеланджело.
Месса близилась к концу. Часть прихожан, стоявших в продольном
нефе, уже потянулась к выходу. Они ступали еле слышно, почти на
цыпочках, чтобы не испортить конец службы, а переговариваться начинали -
да и то шепотом - только на лестнице, ведущей на площадь. Я заметил, что
Энея что-то шепчет отцу де Сойе, и склонился поближе, боясь пропустить
что-нибудь важное.
- Отец, не окажете ли вы мне последнюю, очень важную услугу? -
спросила она.
- Что угодно, - прошептал священник. Глаза у него были какие-то
очень печальные.
- Пожалуйста, уйдите из церкви прямо сейчас. Пожалуйста, уходите,
потихоньку, вместе с остальными. Уходите и затеряйтесь в Риме до того
часа, когда можно будет открыться.
Отец де Сойя, потрясенный, отпрянул, глядя на Энею как человек, от
которого хотят избавиться.
- Попросите меня о чем-нибудь другом, Та-Кто-Учит.
- Это все, о чем я прошу вас, отец. И прошу с любовью и уважением.
Хор запел новый гимн. Поверх голов я увидел, как первосвященник
завершает омовение ног и возвращается к алтарю, а над ним несут шитый
золотом балдахин. Все встали в ожидании заключительной молитвы и
благословения.
Отец де Сойя сам благословил мою любимую, повернулся и вышел из
храма с группой монахов, побрякивавших на ходу четками.
Я воззрился на Энею с таким пылом, что, попадись на пути взгляда
деревяшка, она бы непременно воспламенилась, пытаясь передать ей
мысленное послание: "ТОЛЬКО НЕ ПРОСИ УЙТИ МЕНЯ!"
Поманив меня поближе, она прошептала:
- Выполни еще одну мою просьбу, последнюю, Рауль, любимый!
Я чуть было не завопил во всю глотку: "Нет, черт побери!!!" Мой
вопль эхом бы прокатился по всему собору в самый святой момент святой
мессы Великого Четверга. Но я сдержался.
Пошарив в карманах жилета, Энея извлекла небольшой флакон с густой
прозрачной жидкостью.
- Ты не мог бы это выпить? - прошептала она, протягивая мне флакон.
Я вспомнил Ромео и Джульетту, Антония и Клеопатру, Элоизу и
Абеляра, Джорджа Ву и Говард Санг - всех этих влюбленных, квазар им в
печенку. Самоубийство и яд. Я осушил склянку одним глотком и сунул ее в
карман, ожидая, что Энея достанет еще один флакон и последует моему
примеру. Ничего подобного.
- Что это было? - спросил я, не страшась никакого ответа.
Энея внимательно следила за ходом мессы. Подойдя вплотную к мне,
она еле слышно прошептала:
- Нейтрализатор вакцины бездетности, которую тебе вкатили в силах
самообороны.
"Какого черта?!! - едва не заорал я, заглушив последние слова
святого отца. - Тебя что, заботит планирование семьи?! СЕЙЧАС?! Ты что,
совсем рехнулась?!"
А она снова зашептала мне на ухо, теплым дыханием щекоча шею:
- Слава Богу! Я носила его с собой два дня и чуть не забыла. Не
волнуйся, оно подействует недели через три. Теперь ты больше не будешь
стрелять холостыми патронами.
Я удивленно моргнул. Что это, откровенное святотатство или просто
редкая бестактность? Затем мысли мои понеслись галопом: "Замечательная
новость... Что бы ни случилось, Энея видела наше будущее... ее
будущее... она хочет родить от меня ребенка. А как же ее первый ребенок?
И с чего это я взял, что она это сделала для того, чтобы мы с ней... И
почему она... Может, в ее представлении это прощальный подарок... почему
она... зачем..."
- Поцелуй меня, Рауль, - прошептала она так громко, что стоявшая
впереди монахиня обернулась и строго посмотрела на нас.
Я не стал задавать вопросов. Я просто поцеловал Энею. Ее губы были
мягкими и чуточку влажными, совсем как тогда, на берегу реки Миссури в
местечке под названием Ганнибал. Поцелуй казался долгим-долгим. Потом
она коснулась прохладными пальцами моего затылка, и наши уста
разомкнулись.
Раздавая благословения, Папа вышел в переднюю часть апсиды,
повернулся по очереди к каждому крылу трансепта, затем к короткому нефу
Скачать книгу [0.56 МБ]
Пирамида