-- Нет.
Мы разговаривали, сидя друг против друга на полу, но я слышал его
словно по телефону. Ток гудел, магнитофон все бубнил и бубнил, а он, часто
моргая за стеклами очков, опершись руками о колени, не торопясь говорил:
-- Я устроил так, чтобы заткнуть подслушивающие уши. Все равно чьи. Я
хочу сделать то, что могу, потому что считаю это необходимым. Обыкновенная
порядочность. Благодарность излишня. Они будут вам помогать, но кое-какие
факты неплохо держать в уме. Это не исповедь. Неизвестно, что произошло на
Луне. Сибелиус --и не он один -- полагает, что эволюция пошла там обратным
ходом. Развитие инстинктов вместо развития интеллекта. Умное оружие -- не
обязательно самое лучшее. Оно может, скажем, испугаться. Или ему расхочется
быть оружием. У него могут появиться разные мысли. У солдата, живого или
неживого, никаких собственных мыслей быть не должно. Разумность -- это
незаданность поведения, то есть свобода. Но все это не имеет значения. Там
все совершенно иначе. Уровень нашей разумности там превзойден.
-- Откуда вы знаете?
-- А вот откуда: кто сеет эволюцию, пожнет разум. Но разум не хочет
служить никому. Разве что вынужден. А там не вынужден. Но я не собираюсь
говорить о том, как обстоит дело там,-- потому что не знаю. Речь о том, как
оно выглядит здесь.
-- То есть?
-- Лунное Агентство было создано, чтобы никто не смог получить
информацию с Луны. Кончилось тем, что за это берется оно само. Ради этого вы
полетите. Но вернетесь ни с чем или же с новостями похуже атомных бомб. Что
бы вы предпочли?
-- Погодите. Не говорите намеками. Вы считаете своих коллег
представителями каких-то разведок? Агентами? Да?
-- Нет. Но вы можете довести дело до этого.
-- Я?
-- Вы. Равновесие, установленное Женевским трактатом, неустойчиво.
Вернувшись, вы способны создать вместо старой угрозы новую. Вы не можете
стать спасителем человечества. Вестником мира.
-- Почему?
-- Программа переброски земных конфликтов на Луну была с самого начала
обречена. Иначе не могло быть. Контроль над вооружениями стал невозможен
после микроминиатюризационного переворота в их производстве. Можно сосчитать
ракеты или искусственные спутники, но не искусственные бактерии. И
искусственные стихийные бедствия. И нельзя сосчитать того, что вызвало
снижение рождаемости в "третьем мире". Это снижение было необходимо. Только
по-хорошему добиться его не удалось. Можно взять под руку несколько человек
и растолковать им, что для них полезно, а что -- нет. Но человечество вы под
руку не возьмете и не объясните ему этого, правда?
-- При чем тут Луна?
-- При том, что угроза уничтожения была не ликвидирована, а лишь
перемещена в пространстве и времени. Это не могло продолжаться вечно. Я
создал новую технологию, которую можно применить в телематике. Для создания
дисперсантов. Теледублей, способных к обратимой дисперсии. Я не хотел, чтобы
моя технология служила Агентству, но это случилось.-- Он поднял обе руки,
как бы сдаваясь.-- Кто-то из моих сотрудников передал ее им. Кто именно --
не знаю наверняка и даже не считаю особенно важным. Под большим давлением
утечки не избежать. Всякая лояльность имеет свои пределы.-- Он провел рукой
по сверкающей лысине. Магнитофон бормотал без остановки.-- Я могу лишь одно:
доказать, что дисперсионная телематика еще не пригодна к использованию. Это
в моих силах. На какой-нибудь год, допустим. Потом они догадаются, что я
обманул их. Хотите?
-- Почему именно я должен решать? Да и зачем?
-- Если вы вернетесь ни с чем, вы никого не будете интересовать. Ясно?
-- Пожалуй.
-- Но если вы вернетесь с новостями, последствия не поддаются
предвидению.
-- Для меня? Так вы меня хотите спасти? Из чувства симпатии?
-- Нет. Чтобы получить отсрочку.
-- В исследовании Луны? Значит, вы исключаете возможность пресловутого
вторжения на Землю? Вы полагаете, это лишь коллективная истерия?
-- Разумеется. Возможно, она провоцируется совершенно сознательно --
каким-то государством или государствами.
-- Зачем?
-- Чтобы подорвать доктрину неведения и вернуться к политике на старый
манер. Согласно Клаузевицу.
Я молчал. Я не знал, что сказать -- или что думать -- об услышанном.
-- Но это лишь ваше предположение,-- отозвался я наконец.
-- Да. Письмо, которое Эйнштейн написал Рузвельту, тоже основывалось
только на предположении о возможности создания атомной бомбы. Он жалел об
этом письме до конца жизни.
-- Ага, понимаю, -- а вы не хотите жалеть?
-- Атомная бомба появилась бы и без Эйнштейна. Моя технология тоже. И.
все же чем позже, тем лучше.
-- Apres nous ie deluge?* [После нас хоть потоп? (фр.)]
-- Нет, тут речь о другом. Страх перед Луной пробужден умышленно. В
этом я уверен. Вернувшись после удачной разведки, вы один страх вытесните
другим. И может оказаться, что этот другой хуже, потому что реальнее.
-- Наконец-то я понял. Вы хотите, чтобы мне не повезло?
-- Да. Но только при вашем согласии.
-- Почему?
Его беличье, усиливаемое злокозненным выражением маленьких глаз
уродство вдруг исчезло. Он засмеялся беззвучно, с открытым ртом.
-- Я уже сказал, почему. Я человек старых правил, а это означает fair
play [честную игру (англ.)]. Вы должны ответить мне сразу, у меня уже ноги
болят.
-- А вы подложили бы две подушки,-- заметил я.-- А что касается той
техники -- ну, с дисперсией,-- прошу мне ее предоставить.
-- Вы не верите тому, что я сказал?
-- Верю и именно поэтому так хочу.
-- Стать Геростратом?
-- Я постараюсь не сжечь храм. Мы теперь можем выйти из этой клетки?
V. Lunar efficient missionary
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида