-- я называл их истязателями -- были и психологи. Они неусыпно пеклись о
том, чтобы я привык ко всякого рода неприятным сюрпризам. Хотя я и знал, что
всерьез мне ничто не угрожает, по искусственной Луне я ступал как по
раскаленной жаровне, настороженно озираясь по сторонам. Одно дело -- искать
противника, которого себе представляешь, и совершенно иное -- не иметь
понятия, не раскроется ли вдруг лежащий неподалеку булыжник, с виду мертвее
покойника, чтобы полить тебя огнем. Хотя все это была имитация, каждый такой
сюрприз был достаточно пакостным. Правда, автоматические выключатели
прерывали связь между мною и дублем в случае поражения огнем, однако
действовали они с минимальным, в долю секунды, запаздыванием, и я множество
раз пережил не поддающееся описанию чувство: разлетаешься на куски с
оторванной головой, и видишь ее глазами, пока они еще не потухли, потроха,
вываливающиеся из распоротого живота. Хорошо хоть потроха были из кремния и
фарфора.
Я пережил десятки таких агоний и поэтому ясно себе представлял, сколько
занимательного ожидает меня на Луне. Разорванный на куски уже не помню
который раз, я пошел к Сульцеру, главному телетронщику, и выложил свои
сомнения ему на стол. Быть может, я и вернусь с Луны с целыми руками и
ногами, бросив там останки расстрелянных ЛЕМов, но что это, собственно,
даст? Что можно узнать о неведомых системах оружия за какие-то доли секунды?
Зачем вообще посылать туда человека, раз он все равно не может высадиться?
-- Вы же знаете, господин Тихий, зачем,-- сказал он, угощая меня рюмкой
шерри. Он был низенький, худой и лысый как колено.-- С Земли ничего не
получится. Четыреста тысяч километров -- это почти трехсекундное
запаздывание управляющего сигнала. Вы снизитесь до предела. До полутора
тысяч километров еще можно. Это нижняя граница Зоны Молчания.
-- Да не о том речь. Если мы заранее предполагаем, что дубль не
просуществует и минуты, можно послать его отсюда с микропами, которые
зарегистрируют его гибель.
-- Это мы уже делали.
-- И что же?
-- И ничего.
-- А микропы?
-- Показывали облачко пыли.
-- А разве нельзя послать вместо теледубля что-нибудь покрепче, в
приличном панцире?
-- Что вы считаете приличным панцирем?
-- Ну, допустим, шар вроде тех, что применялись раньше при исследовании
океанических глубин. С перископами, датчиками и так далее.
-- Нечто подобное делалось. Не совсем так, как вы говорите, но в этом
роде.
-- И что?
-- Он даже не пискнул.
-- С ним что-то случилось?
-- Да нет. Он лежит там еще и теперь. Связь отказала.
-- Почему?
-- Вопрос -- на шестьдесят четыре тысячи долларов. Знай мы это, мы не
стали бы вас беспокоить.
Таких бесед у меня было за это время несколько. По завершении второй
стадии подготовки я получил увольнительную. Уже три месяца я жил на строго
охраняемой территории базы и мечтал хотя бы на один вечер вырваться из этой
казармы. Поэтому я пошел к Начальнику Охраны (НО -- так он именовался) за
пропуском. Прежде я его ни разу не видел. Меня принял хмурый выцветший
субъект совершенно невоенного вида, в рубашке с короткими рукавами,
выслушал, изобразил на лице сочувствие и сказал:
-- Мне очень жаль, но я не могу вас выпустить.
-- Как? Почему?
-- Так мне приказано. Официально я ничего больше не знаю.
-- А неофициально?
-- Неофициально тоже ничего. Должно быть, они боятся за вас.
-- На Луне -- это я понимаю, но ЗДЕСЬ?
-- Здесь еще больше.
-- Значит ли это, что до отлета я не могу выйти отсюда?
-- К сожалению, да.
-- В таком случае,-- сказал я очень тихо и вежливо, как обычно, когда
дохожу до белого каления,-- я никуда не полечу. Об этом не было уговора. Я
обязался рисковать головой, но не сидеть в каталажке. Лететь я вызвался по
собственной охоте. Теперь у меня ее нет. Силком запихнете меня в ракету или
как?
Я стоял на своем и в конце концов получил пропуск. Хотелось
почувствовать себя обычным прохожим, погрузиться в городскую толпу, пожалуй,
сходить в кино, а больше всего -- поужинать в приличном ресторане, а не в
военной столовой с типами, которые за едой по секундам разбирали
предсмертные минуты Ийона Тихого в полыхающем как фейерверк теледубле.
Доктор Лопес предоставил в мое распоряжение свою машину, и я выехал, когда
уже начинало смеркаться. При въезде на автостраду я увидел в свете фар
фигуру с поднятой рукой возле небольшого автомобиля с включенными аварийными
огнями. Я притормозил. Это была молодая женщина в белых брюках и белом
свитере, блондинка с пятнами машинного масла на лице. "Похоже, мотор
заклинило",-- сказала она. Действительно, ручкой стартера не удалось сделать
ни одного оборота, поэтому я предложил подвезти ее до города. Когда она
забирала из своей машины плащ, на переднем сиденье я заметил крупного
мужчину. Он был неподвижен, как чурбан. Я присмотрелся к нему поближе.
-- Это мой дубль,-- пояснила она.-- Сломался. Все у меня ломается.
Хотела отвезти его в мастерскую.
Голос у нее был глуховатый, чуть хриплый, почти детский. Мне
показалось, я уже слышал его когда-то. Почти наверное. Я открыл правую
дверцу, чтобы дать ей войти, и, прежде чем лампочка над зеркалом заднего
обзора погасла, увидел ее лицо вблизи. Я остолбенел, до того она была похожа
на Мэрилин Монро, кинозвезду прошлого века. То же лицо, то же как будто
бессознательно наивное выражение губ и глаз. Она попросила остановить машину
у какого-нибудь ресторана, где можно умыться. Я сбавил скорость, и мы
медленно поехали мимо подсвеченных рекламных щитов.
-- Сейчас будет итальянский ресторанчик, совсем недурной,-- сказала
она.
Действительно, впереди уже светился неон: Ristorante. Я поставил машину
на автостоянке. Мы вошли в полутемный зал. На немногочисленных столиках
горели свечи. Девушка пошла в туалет, а я, после некоторого колебания,
уселся в боковой нише. Деревянные лавки окружали столики с трех сторон. Зал
был почти пуст. На привычном фоне разноцветных бутылок рыжий бармен мыл
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида