стать солдатом господа, а эта профессия нелегка для него.
-- Бедняга, - вздохнула Диана. - Сам по себе он
очень хороший человек, но не показывает этого. А как
насчет Кутберта? Понравился он вам?
-- Исключительно. Только иной раз его трудно понять,
трудно следить за его мыслью.
-- Он одряхлел, и его разум тоже.
Дункан с удивлением взглянул на нее.
-- Вы так думаете?
-- Разве вы не видите? Острый блестящий разум его
отупел от возраста и болезней. Он не может довести до
конца свою мысль и иной раз бывает нелогичным. Я слежу,
чтобы он не повредил самому себе.
-- Похоже, что он чем-то расстроен.
-- Он последний из длинной цепи, которая держалась
столетиями. Все уже умерли, кроме него. Они пытались
сохранить конгресс, набрав молодых учеников, но ничего не
получилось. Здесь было мало сколько-нибудь известных
колдунов. Не каждый может им быть. Нужна способность
глубоко погружаться в тайные знания и работать с ними.
Возможно, и еще что-то. Инстинкт колдовства, наверное.
Особая направленность. С таким складом ума во всем мире
наберется лишь горсточка людей.
-- А как насчет вас?
Она покачала головой.
-- Женщины редко могут заниматься колдовством. Не
тот склад ума, наверное. Мозг мужчины, возможно,
сформирован и наведен чуточку в другом направлении, чем
женский. Я, конечно, старалась, и они позволяли мне это,
потому что они хоть и выгнали Вольферта, но питали
глубокое уважение к нему. Он был самым знающим колдуном
среди них. Я ухватывала некоторые концепции, могла
выполнять кое-какую мелкую магию, комбинировать простые
манипуляции, но я не создана для колдовства. Они мне
этого не говорили. Со временем сказали бы, но я поняла и
сама, без их слов, что никогда не пойду дальше жалкой
ученицы. А для несостоявшихся учеников во всем мире нет
крова.
-- Но вы живете в колдовском замке.
-- Из милости. Из искренной и сердечной милости.
Потому что я из рода Вольферта. Когда мои родители умерли
от чумы, пролетевшей по сельской местности, Кутберт в
первый и единственный раз вышел из замка и взял меня как
потомка своего лучшего друга, которого, как я теперь
знаю, в то время уже не было в живых. Все это мне потом
рассказал Кутберт, потому что тогда я была слишком мала,
чтобы что-нибудь помнить. Он привез меня сюда. Я любила
их всех и пыталась научиться их мастерству, но не смогла.
Они не только взяли меня сюда и заботились обо мне, но и
отдали мне старого Хуберта, грифона, который принадлежал
Вольферту. Мой прадед оставил его здесь, поскольку не мог
взять с собой.
-- Настанет день, когда Кутберт умрет, - тихо сказал
Дункан. - Что будет тогда с вами? Вы так и останетесь
здесь?
-- Не знаю. Я стараюсь не думать об этом. Без
Кутберта мне здесь будет очень одиноко. Не знаю, что я
буду делать. Для меня нет места в мире, я не привыкла к
миру и не знаю, что мне в нем делать. И я не смогу долго
скрывать, что во мне кровь колдунов, и боюсь, что внешний
мир не будет дружелюбен ко мне, когда узнает, кто я.
-- Да, мир бывает жестоким, - согласился Дункан. -
хотел бы я сказать обратное, но не могу.
Она наклонилась к нему и быстро поцеловала его в
щеку.
-- Мир может быть и добрым. Вот вы были добры ко
мне. Вы с таким чувством говорили о моих проблемах.
-- Спасибо, миледи, - серьезно сказал Дункан, - за
ваши слова и за поцелуй. Он был очень милым.
-- Вы смеетесь надо мной!
-- Ничуть, Диана. Искренняя благодарность за то,
чего я вовсе не заслужил.
-- Кутберт выразил желание увидеть вас, - сказала
она, переводя разговор в другое русло.
-- Только поскорее. Мы слишком задержались здесь.
Нам надо продолжать путь.
Она почему-то заволновалась.
-- Зачем так скоро? Отдохните несколько дней. У вас
были нелегкие минуты, вам нужен отдых.
-- Нас и так задерживали многие неприятности, а мы
должны добраться до Оксенфорда.
-- Оксенфорд подождет.
-- Простите, миледи, но я думаю иначе.
Она быстро встала.
-- Надо посмотреть, как там Кутберт. Его нельзя
надолго оставлять одного.
-- Я пойду с вами. Вы говорили, что он хотел меня
видеть.
-- Не сейчас. Я позову вас, когда он будет готов
встретиться с вами.
Глава 23.
Когда Дункан шел по большому холлу, его окликнул
Скрач.
-- Вы не торопитесь, сэр? Не уделите ли мне немного
Пирамида