— Правда, это случилось совсем недавно. И она не оставила после себя указаний
для других оборотней. Поэтому передать тебе учение должен я.
— В достоверность такого учения трудно поверить.
— Высшие учения потому и называются высшими, что отличаются от тех, к которым ты
привыкла. А все, что кажется тебе достоверным, уже в силу этого можно считать
ложью.
— Почему?
— Потому что иначе ты не нуждалась бы ни в каких учениях. Ты уже знала бы
правду.
В этом была логика. Но его объяснения напоминали те философские силлогизмы,
главная цель которых — поставить ум в тупик.
— И все таки, — не сдавалась я, — как учение может состоять только из двух слов?
— Чем выше учение, тем меньше слов, на которые оно опирается. Слова подобны
якорям — кажется, что они позволяют надежно укрепиться в истине, но на деле они
лишь держат ум в плену. Поэтому самые совершенные учения обходятся без слов и
знаков.
— Это, конечно, так, — сказала я. — Но даже для того, чтобы объяснить
преимущества бессловесного учения, вам пришлось произнести много много слов. Как
же всего двух слов может хватить, чтобы руководствоваться ими в жизни?
— Высшие учения предназначены для существ с высшими способностями. А для тех, у
кого они отсутствуют, имеются многотомные собрания чепухи, в которой можно
ковыряться всю жизнь.
— А у меня есть высшие способности? — тихонько спросила я.
— Иначе ты бы здесь не сидела. Это несколько меняло ситуацию.
— А много в мире сверхоборотней?
— Только один. Теперь это ты. Если захочешь, ты сможешь войти в Радужный Поток.
Но тебе надо будет постараться.
Кто не будет польщен, услышав, что у него высшие способности? А от перспективы
стать единственным в мире исключительным существом вообще дух захватывало. Я
задумалась.
— А та лиса, которая сумела войти в Радужный Поток — что про нее известно?
— Совсем мало. Твоя предшественница жила в одной горной деревушке, практиковала
крайнюю аскезу и совсем отказалась от общения с людьми.
— Как же она кормилась?
— Она использовала свой хвост, чтобы внушить тыквенной грядке, что наступила
весна. А потом впитывала жизненную силу тыкв…
— Какой ужас, — прошептала я. — И что с ней произошло?
— Однажды она просто исчезла, и все.
— А она не оставила никаких записей? — Нет.
— Довольно эгоистично с ее стороны.
— Может быть, их оставишь ты.
— А мне обязательно переходить с мужчин на овощи?
— Будда не оставил на этот счет указаний. Слушай, что говорит сердце. И не
сворачивай с пути.
Я дважды поклонилась.
— Я обещаю упорно стремиться к цели, если вы дадите мне передачу, о которой
говорили.
— Ты уже получила передачу.
— Когда? — спросила я.
— Только что.
— И все?
Должно быть, вид у меня был очень растерянный.
— Этого вполне достаточно. Все остальное только внесет путаницу в твою рыжую
голову.
— Так что же мне делать? Желтый Господин вздохнул.
— Будь ты человеком, я просто дал бы тебе палкой по лбу, — сказал он, кивнув на
свой узловатый посох, — и отправил тебя работать на огород. Выше такого учения
нет ничего, и когда нибудь ты это поймешь. Но у сверхоборотня особый путь. И раз
ты так настойчиво просишь сказать, что тебе делать, я скажу. Тебе надо найти
ключ.
— Ключ? От чего?
— От Радужного Потока.
— А что это за ключ?
— Не имею понятия. Я же не сверхоборотень. Я простой монах. А теперь иди — тебя
ждет твой паланкин.
*
— Вот с тех пор и иду, — сказала я и замолчала. Кажется, мой рассказ произвел на
Александра
сильное впечатление.
— Ну? — спросил он. — Ты нашла ключ?
— Конечно.
— И что это?
— Правильное понимание собственной природы. Все то, что я пыталась тебе
объяснить.
— Значит, ты уже вошла в Радужный Поток?
— Можно сказать, — ответила я.
— И чем он оказался?
— Сначала тебе надо понять, что такое сверхоборотень.
— А что это такое?
— Это ты.
— Так я же тебе и говорю, — сказал он жалобно. — А ты меня с толку сбиваешь.
Говоришь, что это на самом деле ты. Всюду ты.
— Ты опять не понял. Ты думаешь, ты сверхоборотень, потому что можешь взглядом
портить лампочки и валить мух…
— Не только мух, — сказал он. — И не только взглядом. Ты и представить себе не
можешь, что я могу.
— Что ты можешь?
— Мне даже смотреть не надо, поняла? Задуматься достаточно. Вот, например, вчера
вечером я наступил политтехнологу Татарскому. Слышала про такого?
— Слышала. Он что, умер?
— Зачем. Забормотал во сне и перевернулся на другой бок. Я его всухую замочил.
— А что это значит?
— Его теперь приглашать никуда не станут, и все. Будет сидеть у себя в фонде,
пока с обоями не сольется. Если, конечно, помещение ему оставим.
— Какой ты у меня крутой, — сказала я. — А как ты это делаешь?
Он задумался.
— Это как секс, только наоборот. Трудно объяснить. Как говорится, глаза боятся,
руки делают. Хотя руки тут ни при чем — дело, сама понимаешь, в хвосте. Но в
Пирамида