угадала.
— Я что, говорила вслух?
— Твои мысли так отчетливо отражаются на твоем личике, что их совсем несложно
прочесть, — сказал он и засмеялся.
Смутившись, я закрыла лицо рукавом. А потом вспомнила, что на рукаве у меня
прореха, и совсем застыдилась — закрыла одну руку другой. Халат у меня тогда был
красивый, с плеча императорской наложницы, но уже не новый, и кое где на нем
зияли дыры.
Но мое смущение, конечно, было притворством. На самом деле я лихорадочно искала
выход, и лицо спрятала специально, чтобы он не прочел по нему, о чем я думаю. Не
могло такого быть, чтобы меня победил один единственный человек. Я нигде не
могла нащупать его ум. Но это не значило, что этого ума не было вообще. Видимо,
он знал какой то хитрый волшебный трюк… Может быть, он показывал себя не там,
где находился в действительности? Я про такое слышала. Только трюки знал не он
один.
У лис есть метод, позволяющий посылать наваждение во все стороны сразу,
мгновенно подавляя человеческую волю. При этом мы не настраиваемся на
конкретного клиента, а как бы становимся большим и тяжелым камнем, который
падает на гладкое зеркало «здесь и сейчас», посылая во все стороны рябь, из за
которой у людей мутится в голове. А потом дезориентированный человеческий ум сам
хватается за первую предложенную ему соломинку. Не знаю, понятно ли? Называется
эта техника «Гроза над Небесным Дворцом».
Тут же я ее и применила — вскочила на четвереньки, откинула халат и яростно
затрясла хвостом над головой. Трясти надо не только вершиной хвоста, но и его
корнем, то есть местом, откуда он растет, поэтому выглядит это двусмысленно и
даже не вполне пристойно, особенно когда халат задран. Однако мы, лисы,
преодолеваем свою врожденную стыдливость, потому что человек ничего толком не
успевает увидеть.
Нормальный человек, я имею в виду. Желтый Господин не только все увидел, он еще
и обидно захохотал.
— Какая ты хорошенькая, — сказал он. — Но не забывай, что я монах.
Не желая сдаваться, я напрягла свою волю до самой последней крайности, и тогда,
наморщившись, как от головной боли, он снял с головы шляпу и кинул ее в мою
сторону. Шляпа зацепилась за мой хвост своим черным шнуром и вдруг прижала его к
полу — словно это был не конус из сухой соломы, а тяжеленный мельничный жернов.
Вслед за этим Желтый Господин поднял два исписанных иероглифами листа, свернул
их и кинул в мою сторону. Прежде чем я успела что нибудь сообразить, они, как
две железные скобы, прижали к полу мои запястья. Я попыталась дотянуться до
одного листа зубами (от сильного испуга с нами происходит то же, что и вовремя
куриной охоты г — наше человеческое лицо удлиняется, превращаясь на несколько
секунд в милую зубастую мордочку), но не смогла. Это, конечно, было какое то
колдовство. Я успела прочесть несколько иероглифов, написанных на бумаге — «нет
старости и смерти… так же нет от них и избавленья…»
От сердца у меня чуть отлегло — это была буддийская Сутра Сердца, и значит,
передо мной не даос. Все еще могло обойтись. Я перестала метаться и затихла.
Желтый Господин поднял чашку с чаем и отхлебнул из нее, разглядывая меня, словно
художник близкую к завершению картину — раздумывая, где не хватает последнего
завитка туши. Я поняла, что лежу на спине и вся нижняя часть моего тела
неприлично оголена. Я даже покраснела от такого унижения. А потом мне стало
страшно. Кто его знает, что у этого колдуна на уме. Жизнь страшна и
безжалостна/Иногда, когда людям удается поймать нашу сестру, они с ней
проделывают такое, что лучше лишний раз не вспоминать.
— Предупреждаю, — сказала я срывающимся голосом, — если вы задумали надругаться
над девственницей, от этого греха содрогнется земля и небо! И в старости вам не
будет покоя.
Он так захохотал, что чай из его чашки пролился на пол. От невыносимого стыда я
отвернула голову и снова увидела иероглифы на бумажном листе, сковавшем мою
руку. Теперь это был другой лист, и иероглифы на нем тоже были другие: «взяв
опорой, ., и нет преград в уме…»
— Поговорим? — спросил Желтый Господин.
— Я не певичка из веселого квартала, чтобы разговаривать, когда у меня задран
подол, — отозвалась я.
— Но ты же сама его задрала, — сказал он невозмутимо.
— Возможно, — ответила я, — но вот опустить его я не в состоянии.
— Ты обещаешь, что не будешь пытаться убежать?
Я изобразила на лице мучительную внутреннюю борьбу. Потом вздохнула и сказала:
— Обещаю.
Желтый Господин тихо пробормотал последнюю фразу из Сутры Сердца на китайском.
Все ученые мужи, которых я знала, утверждали, что эту мантру надо читать только
на санскрите, поскольку именно так ее впервые произнес голос Победоносного. Тем
не менее, обручи вокруг моих запястий вмиг разжались, превратившись в две
обыкновенных мятых бумажки.
Я оправила подол, с достоинством села на пол и сказала:
— Как поучительно! Господин использует одну и ту же сутру как замок и как ключ.
Или смысл здесь в том, что эта мантра, как обещал Будда, действительно избавляет
от всех страданий?
— Ты читала Сутру Сердца? — спросил он.
— Читала кое что, — ответила я. — Форма есть пустота, а пустота есть форма.
— Может быть, ты даже знаешь смысл этих слов? Я смерила взглядом расстояние до
окна. До него
было два прыжка. Да будь он даже императорским телохранителем, подумала я, ему
меня ни за что не схватить.
— Конечно знаю, — сказала я, собираясь в тугую пружину. — Вот, например, сидит
перед вами лиса А Хули. Вроде бы она самая настоящая, имеет форму. А
приглядеться, никакой А Хули перед вами нет, а одна сплошная пустота!
И с этими словами я яростно рванулась к черному квадрату свободы, в котором уже
горели первые звезды.
Забегая вперед, хочу сказать, что именно этот опыт помог мне впоследствии понять
картину Казимира Малевича «Черный квадрат», Я бы только дорисовала в нем
несколько крохотных сине белых точек. Однако Малевич, хоть и называл себя
супрематистом, был верен правде жизни — света в российском небе чаще всего нет.
И душе не остается ничего иного, кроме производить невидимые звезды из себя
самой — таков смысл полотна. Но эти мысли посетили меня через много веков. А в
ту секунду я просто повалилась на пол от невыносимого, ни с чем не сравнимого
стыда. Мне было так плохо, что я даже не могла закричать.
Желтый Господин убрал оковы с моих рук. Окно было совсем близко. Но я забыла про
шляпу, которая прижимала мой хвост к полу.
*
Пирамида