- Врешь! - убежденно сказал Юрковский.
- Погодите, Владимир Сергеевич! - сердито остановил его Быков. -
Дайте рассказать.
- Не вру, Володя. Это был олгой-хорхой.
- Олгой... кто? - спросил Быков.
- Олгой-хорхой, - повторил Дауге. - Кажется, единственное сухопутное
животное на Земле, вооруженное электричеством.
Юрковский сдвинул брови, вспоминая.
- Олгой-хорхой... Кажется, впервые описан в одном из тобийских
рассказов Ивана Ефремова полвека назад. Так?
- Так, - согласился Дауге. - Потом выяснилось, что за эти полвека мы
были не то третьей, не то четвертой экспедицией, которая видела его.
- И что же случилось? - не утерпел Быков.
Дауге вздохнул:
- Ничего особенного, конечно. Я заорал и вскочил на ноги. Роль-мопс
вывалился в песок. Мы побежали в палатку за ружьями, а когда вернулись...
- Он развел руками. - Никаких шансов. Электрический червяк скрылся.
- Досталось тебе, наверное, от ребят, - сказал Юрковский и снова
потянулся к роль-мопсу.
- Ну нет! До самого конца экспедиции только и было разговоров, что
об олгой-хорхое.
- Я вот ничего подобного не видел в пустыней - заметил Быков.
Дауге объяснил, что олгой-хорхой водится, вероятно, только в самых
жарких и пустынных областях монгольской Гоби.
Быков, чувствуя себя почему-то не в своей тарелке, принялся
расспрашивать Ермакова о плане дальнейшего покорения Венеры. Ему хотелось
заставить командира разговориться. Но тот отвечал сдержанно и скучновато.
Готовился к вылету "Хиус-3", он перебросит на Голконду большую группу
специалистов. Начнется оборудование промышленного комбината по
переработке ядерного горючего. Одновременно, конечно, будет происходить
расширенное исследование поверхности планеты.
- Да что там говорить, - легкомысленно помахивая рукой, вставил
Юрковский, - с Венерой покончено. Дорога проложена, семафор открыт, как
говорили наши предки в те времена, когда еще были семафоры. И новые
дороги пройдут не здесь.
- Межзвездная астронавтика, конечно? - сказал Ермаков, улыбаясь
одними губами.
- Именно! Перелет Земля - 61 Лебедя. Это - новая дорога!
- Это сколько же времени туда лететь? - с сомнением спросил Быков.
- Десять лет туда и десять обратно. Двадцать лет полета с нашими
скоростями.
- Двадцать лет! - ахнул Быков. - Это ж в команду надо набирать
юнцов, чтобы экипаж в дороге не вымер естественной смертью...
- Э, брат! - засмеялся именинник. - А что ты скажешь о перелете
Москва - Большое Магелланово Облако? Расстояние - сорок тысяч световых
лет, то бишь четыреста миллионов миллиардов километров. Со скоростью
света лететь сорок тысяч лет, и это, заметь, ближайшая к нам звездная
система типа Галактики. Ну, как?
- Кошмар! Абсолютно нереально...
- А кто его знает! - Дауге хитро посматривал на потрясенного
водителя. - Наука, как известно, умеет много гитик. А по сравнению с
десятком тысяч лет двадцать кажутся мгновением!
- Все равно, и двадцать - много, - проворчал Быков.
- Совсем не много, говорю я тебе, - сказал Иоганыч. - Утром заснул
на Земле, в полдень проснулся где-нибудь около 61 Лебедя. Как в
трансконтинентальном самолете или чуть помедленнее. Поглядел, пощупал,
набрал диковинок и - назад.
- Ну, еще бы! Надо только уметь спать по десять лет сряду. Как раз
по тебе, Иоганыч, перелет, - не удержался водитель.
Юрковский засмеялся.
- А про анабиоз слыхал? - наслаждался Дауге, нисколько не сердясь. -
Анабиоз - это такое состояние организма, что-то среднее между жизнью и
смертью, вроде обморока...
- Ну-ну... популяризатор, не загибай, - заметил Юрковский.
- Нет, я очень приближенно... В том смысле, что ощущения человека в
анабиотическом сне такие же, как при обмороке...
- То есть вообще никаких ощущений.
- Ага... Так вот. При анабиозе все жизненные процессы протекают
замедленно. Человек, так сказать, жив, но не живет: не стареет, не
болеет, не растет...
- Ну, дальше, - поторопил заинтересовавшийся Быков.
- Вот и все. Поднимаешь звездолет над Землей, включаешь
автоматическое управление, погружаешься в анабиотический сон и
прекращаешь таким образом течене времени. Через десять лет тебя будит
специальное устройство. Протираешь глаза, моешься, делаешь свое дело -
исследуешь, собираешь материал - и обратно тем же манером!
- Здорово! - восхитился водитель. - Но это же фантастика все-таки!..
- Это уже не фантастика, - заметил Ермаков. - Но этот путь пока
малоприемлем: у нас нет никакого опыта межзвездных полетов, риск слишком
велик. Международный Конгресс никогда не даст согласие на подобную
авантюру. Впрочем, есть еще одна дорога...
- Теория относительности... - торжественно начал Юрковский.
Дауге застонал.
- Помогите! СОС! Сейчас начнется - лоренцево сокращение временных
интервалов... Тензор кривизны Римана-Кристофеля!.. СОС!
- При чем здесь тензор кривизны? - возмутился Юрковский. - А
лоренцево сокращение...
- Во-во! Начинается... Не надо, Володя, голубчик!
- Ну и черт с тобой! Оставайся в серости да в невинности... -
Юрковский был явно задет.
- Нет, милый, ты не обижайся...
- На богом обиженного грех обижаться.
- Я имел в виду не теорию относительности, - вмешался Ермаков. - Я
говорю об идее покойного Ллойда...
- А, да-да! - воскликнул Юрковский, оживляясь. - Механические
астронавты!
- Это как? - спросил Быков.
- Вместо живых пилотов - кибернетические устройства. Роботы, -
пояснил Ермаков. - Вы, наверное, слыхали о таких, Алексей Петрович?
- Д-да... Ну, еще бы! На Каракумской стройке работала целая
Скачать книгу [0.24 МБ]
Пирамида