не удается опереться на друга-радиста.
- Так... Ракетодром "Урановая Голконда номер один" готов к приему
первых планетолетов, - сказал высоким, звенящим голосом Ермаков. -
Семнадцать сорок пять, шестнадцатого сентября, 19.. года...
Все молчали. Ермаков поднял руку и торжественно, громко и ясно
провозгласил:
- Мы, экипаж советского планетолета "Хиус", именем Союза Советских
Коммунистических Республик объявляем Урановую Голконду со всеми ее
сокровищами собственностью человечества!
Быков подошел к маяку и прикрепил к шестигранному шесту маяка
широкое полотнище. Ветер подхватил и развернул алое, казавшееся в
багровых сумерках почти черным, знамя с золотой звездой и великой
старинной эмблемой - серпом и молотом, - знамя Родины.
- Ура! - крикнул Юрковский, а Дауге захлопал в ладоши.
На этом торжественная церемония окончилась.
Вернувшись в транспортер, Ермаков сразу же присел к приемнику, а
Юрковский снял шлем, потянулся и, отчаянно зевнув, повалился на свою
постель.
- Итак, Иоганыч, чем станешь угощать? - осведомился он.
И тут Быков вспомнил: сегодня день рождения Иоганыча. Еще когда
устанавливали первый маяк, Дауге говорил об этом и торжественно приглашал
"отпраздновать сию знаменательную дату посредством посильного поглощения
пития и закусок с произнесением соответствующих речей". Приглашал в
стихах:
На вечер, данный в честь мою,
Я вас прошу явиться.
Прошу вас также не забыть
Одеться и умыться.
Быков весело улыбнулся и спросил:
- А где же обещанные яства?
Дауге засуетился, принялся копаться в своем мешке - извлек
старательно обернутую в бумагу бутылку, две коробки роль-мопса и толстый
ломоть копченого латышского сала. Все эти прелести не входили в обычный
рацион межпланетников. Дауге ухитрился протащить их сюда контрабандой.
Быков расстелил салфетку, вынул из буфетного шкафчика стаканчики, вилки,
хлеб в полиэтиленовой упаковке. Юрковский крякнул, произнес значительно:
"Однако!" - и придвинулся поближе к импровизированному пиршественному
столу. Внутренность бронированной машины сразу приобрела праздничный вид.
Стало хорошо и необычно. Дауге развернул бутылку, поставил ее в центре
салфетки и с вожделением потер руки. Юрковский причесался. Быков подумал
и повязал галстук поверх спецкостюма, чем поверг именинника в радостное
изумление.
Пока длились эти многообещающие приготовления. Ермаков, не снимая
шлема, сидел у рации. Кончив какие-то расчеты, он принялся вызывать
"Хиус". Но эфир молчал. В репродукторе хрипело, выло, каркало. Михаил
Антонович не откликался. Ермаков выключил аппаратуру, устало стащил
колпак и аккуратно повесил его на стену. Быков с удивлением заметил, как
потемнело и посуровело лицо командира. Ермаков был чем-то очень сильно
обеспокоен. Обеспокоен сейчас, когда пройден такой тяжелый и многотрудный
путь, когда осталось только отдать Крутикову приказ и ждать прибытия
"Хиуса" на новый ракетодром? Странно... Алексей Петрович ухватился за
нижнюю губу.
- Товарищи, предлагаю всем отдыхать и... - Ермаков замолчал, с
удивлением рассматривая веселых друзей; брови его поднялись. - Что это вы
затеяли?
- На вечер, данный в честь мою... - упавшим голосом начал Дауге.
Выражение лица командира поразило его. - Анатолий Борисович! Ведь сегодня
праздник... в известном смысле - завершение...
- Он - новорожденный, Анатолий Борисович! - весело сказал Юрковский,
трудясь над бутылкой. - Выпьем по глотку коньяку, поболтаем.
Ермаков посмотрел на него, на смущенного Иоганыча, на бравого Быкова
(тот торопливо прикрыл ладонью глупый галстук). Глаза его потеплели.
- Давайте, - сказал он и сложил карту, расстеленную на столике около
рации.
Все чинно расселись вокруг салфетки.
- Будет тост? - осведомился Ермаков, принимая из рук Юрковского
желтый стаканчик.
- Обязательно, - ответил тот и торжественно произнес: - Сегодня мы
празднуем двойное событие! Сегодня родился большой Г. И. Дауге и
маленький ракетодром "Урановая Голконда". У обоих большое будущее, оба
дороги нашему сердцу. Живите, растите и размножайтесь! Ура-ура-ура!
За стеной посвистывал раскаленный ветер, темный песок намело вокруг
"Мальчика". Чужая черная ночь обступила со всех сторон маленький уютный
уголок жизни и света.
- Хороший роль-мопс, - сказал Юрковский, сосредоточенно наматывая на
вилку аппетитную рыбью тушку. - Очень люблю роль-мопс...
Иоганыч покачал головой и, обратившись к Ермакову, сказал:
- Между прочим, с роль-мопсом у меня произошла любопытнейшая
история. Вернее, не с роль-мопсом, а... Представьте Гоби, пустыня,
несколько палаток - геологическая экспедиция. На триста километров ни
одного жилья, дичь, прелесть. И была у нас, молодых практикантов,
бутылочка коньяку и заветная баночка роль-мопса. Ждали мы какого-либо
высокоторжественного события, чтобы, значит... - Дауге выразительно
щелкнул пальцами. - Ну-с, дождались. Вот как теперь, день рождения
одной... одного товарища. Собрались мы у нашей палатки, все практиканты,
шесть человек. Откупорили коньяк, нарезали хлеб, помыли руки. Положили
все это на футляр для теодолита, и, как сейчас помню, я принялся под
жадными взорами ребят вскрывать вожделенный роль-мопс. Понимаете, все
баранина, ветчина... Остренького хотелось - сил нет! И вот, едва я
вскрыл...
Дауге сделал паузу. Быков нетерпеливо покашлял и сказал:
- Вскрыл - и что?
- Понимаете, я даже не помню, как это случилось. Я случайно взглянул
поверх голов товарищей - они все, конечно, наклонились к банке - и вижу:
по склону соседнего бархана ползет, извиваясь, преогромный сизый
червяк... Настоящий удав, боа-констриктор... Весь в этаких кольцах...
Скачать книгу [0.24 МБ]
Пирамида
