- У меня вопрос к тебе, - обьявил Малыш. - тоже
всегда. Но ты боялся. Один раз чуть меня не погубил -
зашипел, заревел, ударил меня воздухом. Я бежал до самых
сопок. То большое, теплое, с огоньками, делает ровную землю
- что это?
- Машины, - сказал я и откашлялся. - киберы.
- Киберы, - повторил Малыш. - живые?
- Нет, - сказал я. - это машины. Мы их сделали.
- Сделали? Такое большое? И двигается? Феноменально.
но ведь они большие!
- Бывают и больше, - сказал я.
- Еще больше?
- Гораздо больше, - сказал Комов. - больше, чем
айсберг.
- И они тоже двигаются?
- Нет, - сказал Комов. - но они размышляют.
И Комов принялся рассказывать, что такое
кибернетические машины. Мне было очень трудно судить о
душевных движениях Малыша. Если исходить из предположения,
что душевные движения его так или иначе выражались
движениями телесными, можно было считать, что Малыш сражен
наповал. Он метался по кают-компании, словно кот тома
сойера, хлебнувший болеутолителя. Когда Комов обьяснил ему,
почему моих киберов нельзя считать ни живыми, ни мертвыми,
он вскарабкался на потолок и бессильно повис там, прилипнув
к пластику ладонями и ступнями. Сообщение о машинах,
гигантских машинах, которые размышляют быстрее, чем люди,
считают быстрее, чем люди, отвечают на вопросы в миллион
раз быстрее, чем люди, скрутило Малыша в колобок,
развернуло, выбросило в коридор и через секунду снова
швырнуло к нашим ногам, шумно дышащего, с огромными
потемневшими глазами, отчаянно гримасничающего. Никогда
раньше и никогда после не приходилось мне встречать такого
благодарного слушателя. Изумрудная лампа на пульте
индикатора сияла, как кошачий глаз, а Комов говорил и
говорил, точными, ясными, предельно простыми фразами,
ровным размеренным голосом и время от времени вставлял
интригующие: "подробнее об этом мы поговорим позже" или:
"это на самом деле гораздо сложнее и интереснее, но ведь ты
пока еще не знаешь, что такое гемостатика".
Едва Комов закончил, Малыш вскочил на кресло, обхватил
себя своими длинными жилистыми руками и спросил:
- А можно сделать так, чтобы я говорил, а киберы
слушали?
- Ты это уже сделал, - сказал я.
Он бесшумно, как тень, упал на руки на стол передо
мной.
- Когда?
- Ты прыгал перед ними, и самый большой - его зовут
том - останавливался и спрашивал тебя, какие будут
приказания.
- Почему я не слышал вопроса?
- Ты видел вопрос. Помнишь, там мигал красный огонек?
это был вопрос. Том задавал его по-своему.
Малыш перелился на пол.
- Феноменально! - тихо-тихо сказал он моим голосом. -
это игра. Феноменальная игра. Щелкунчик!
- Что значит "щелкунчик"? - спросил вдруг Комов.
- Не знаю, - сказал Малыш нетерпеливо. - просто слово.
приятно выговаривать. Ч-чеширский кот. Щ-щелкунчик.
- А откуда ты знаешь эти слова?
- Помню. Два больших ласковых человека. Гораздо
больше, чем вы... По бим-бом-брамселям! Щелкунчик...
с-сверчок на печи. Мар-ри, мар-ри! Сверчок кушать хоч-чет!
Честно говоря, у меня мороз пошел по коже, а
Вандерхузе побледнел, и бакенбарды его обвисли. Малыш
выкрикивал слова сочным баритоном: закрыть глаза - так и
видишь перед собой огромного, полного крови и радости жизни
человека, бесстрашного, сильного, доброго... Потом в
интонации его что-то изменилось, и он тихонько пророкотал с
неизьяснимой нежностью:
- Кошенька моя, ласонька... - и вдруг ласковым женским
голосом: - колокольчик!.. Опять мокренький...
Он замолчал, постукивая себя пальцем по носу.
- И ты все это помнишь? - слегка изменившимся голосом
произнес Комов.
- Конечно, - сказал Малыш голосом Комова, - а ты разве
не помнишь все?
- Нет, - сказал Комов.
- Это потому, что ты размышляешь не так, как я, -
уверенно сказал Малыш. - я помню все. Все, что было вокруг
меня когда-нибудь, я уже не забуду. А когда забываю, надо
только поразмыслить хорошенько, и все вспоминается. Если
тебе интересно обо мне, я потом расскажу. А сейчас ответь
мне: что вверху? Ты вчера сказал: звезды. Что такое звезды?
сверху падает вода. Иногда я не хочу, а она падает. Откуда
она? И откуда корабли? Очень много вопросов, я очень много
размышлял. Так много ответов, что ничего не понимаю. Нет,
не так. Много разных ответов, и все они спутаны друг с
другом, как листья... - он сбил листья на полу в
беспорядочную кучку. - закрывают друг друга, мешают друг
другу. Ты ответишь?
Комов принялся рассказывать, и Малыш опять заметался,
трепеща от возбуждения. У меня зарябило в глазах, я
зажмурился и стал думать, как же это аборигены не обьяснили
Малышу таких простых вещей; и как это они исхитрились так
его одурачить, что он даже не подозревал об их
существовании; и как это Малыш умудряется помнить так точно
все, что слышал во младенчестве; и как это, в сущности,
страшно - особенно то, что он ничего не понимает из
Скачать книгу [0.12 МБ]
Пирамида