Майка включила интерком.
- Пост - Комову, - громко сказала она. - Малыш
приближается.
- Понял вас, - сейчас же откликнулся Комов. - яков, по
местам... Попов, смените глумову на посту . Майя, в
кают-компанию.
Майка нехотя поднялась.
- Иди, иди, - сказал я. - посмотри на него вблизи,
сосуд скорби.
Она сердито фыркнула и взбежала по трапу. Я занял ее
место. Малыш был уже совсем близко. Теперь он замедлил свой
бег и смотрел на корабль, и снова у меня появилось
ощущение, будто он глядит мне прямо в глаза.
И тут я увидел: над хребтом, в серо-лиловом небе
возникли из ничего, словно проявились, чудовищные усы
чудовищных тараканов. Как и давеча, они медленно гнулись,
вздрагивали, сокращались. Я насчитал их шесть.
- Пост ! - окликнул меня Комов. - сколько усов на
горизонте?
- Шесть, - ответил я. - три белых, два красных, один
зеленый.
- Вот видите, яков, - сказал Комов, - строгая
закономерность. Малыш к нам - усы наружу.
Приглушенный голос Вандерхузе отозвался:
- Отдаю должное вашей проницательности, геннадий, и
тем не менее дежурство полагаю пока обязательным.
- Ваше право, - коротко сказал Комов. - Майя, садитесь
вот сюда...
Я доложил:
- Малыш скрылся в мертвом пространстве. Тащит с собой
здоровенную плетенку с камнями.
- Понятно, - сказал Комов. - приготовились, коллеги!
Я весь обратился в слух и сильно вздрогнул, когда из
интеркома грянул рассыпчатый грохот. Я не сразу сообразил,
что это Малыш разом высыпал на пол свои булыжники. Я слышал
его мощное дыхание, и вдруг совершенно младенческий голос
произнес:
- Мам-ма!.. - и снова: - мам-ма...
А затем раздался уже знакомый мне захлебывающийся плач
годовалого младенца. По старой памяти у меня что-то
сьежилось внутри, и в то же мгновение я понял, что это:
Малыш увидел Майку. Это продолжалось не больше полуминуты;
плач оборвался, снова загремели камни, и голос Комова
деловито произнес:
- Вот вопрос. Почему мне все интересно? Все вокруг.
почему у меня все время появляются вопросы? Ведь мне от них
нехорошо. Они у меня чешутся. Много вопросов. Десять
вопросов в день, двадцать вопросов в день. Я стараюсь
спастись: бегаю, целый день бегаю или плаваю, - не
помогает. Тогда начинаю размышлять. Иногда приходит ответ.
это - удовольствие. Иногда приходят много ответов, не могу
выбрать. Это - неудовольствие. Иногда ответы не приходят.
это - беда. Очень чешется. Ш-шарада. Сначала я думал,
вопросы идут изнутри. Но я поразмыслил и понял: все, что
идет изнутри, должно делать мне удовольствие. Значит,
вопросы идут снаружи? Правильно? Я размышляю, как ты. Но
тогда, где они лежат, где они висят, где их точка?
Пауза. Потом снова раздался голос Комова - настоящего
Комова. Очень похоже, только настоящий Комов говорил не так
отрывисто, и голос его звучал не так резко. В общем,
отличить было можно, если знаешь, в чем дело.
- Я мог бы уже сейчас ответить на этот твой вопрос, -
медленно проговорил Комов. - но я боюсь ошибиться. Боюсь
ответить неправильно или неточно. Когда я узнаю о тебе все,
я смогу ответить без ошибки.
Пауза. Загремели и заскрипели по полу передвигаемые
камни.
- Ф-фрагмент, - сказал Малыш. - вот еще вопрос. Откуда
берутся ответы? Ты меня заставил думать. Я всегда считал:
есть ответ - это удовольствие, нет ответа - беда. Ты мне
рассказал, как размышляешь ты. Я вспоминал и вспомнил, что
я тоже часто так размышляю, и часто приходит ответ. Видно,
как он приходит. Так я делаю обьем для камней. Вот такой.
("корзину", - подсказал Комов). Да, корзину. Один прут
цепляется за второй, второй - за третий, третий - дальше, и
получается... Корзина. Видно - как. Но гораздо чаще я
размышляю, - снова загремели камни, - и ответ получается
готовый. Есть куча прутьев, и вдруг - готовая корзина.
почему?
- И на этот вопрос, - сказал Комов, - я смогу
ответить, только когда узнаю о тебе все.
- Тогда узнавай! - потребовал Малыш. - узнавай скорее!
почему не узнаешь? Я расскажу сам. Был корабль, только
больше твоего, теперь он сьежился, а был очень большой. Это
ты знаешь сам. Потом было так.
Из интеркома донесся раздирающий хруст и треск, и
сейчас же отчаянно, на нестерпимо высокой ноте завизжал
ребенок. И сквозь этот визг, сквозь затихающий треск,
удары, звон бьющегося стекла прохрипел мужской задыхающийся
голос:
- Мари... Мари... Ма... Ри...
Ребенок кричал, надрываясь, и некоторое время ничего
больше не было слышно. Потом раздался какой-то шорох,
сдавленный стон. Кто-то полз по полу, усеянному обломками и
осколками, что-то покатилось с дребезгом. До жути знакомый
женский голос простонал:
- Шура... Где ты, шура... Больно... Что случилось? Где
ты? Я ничего не вижу, шура... Да отзовись же. Шура! Больно
как! Помоги мне, я ничего не вижу...
И все это сквозь непрекращающийся крик младенца. Потом
Скачать книгу [0.12 МБ]
Пирамида