столкнулись лоб в лоб с бесом - и полные штаны...
- Ну, и как? - спросил я, демонстрируя серость и невинность почти
девичью. - Вы его, конечно, снова вызвали?
Но лейтенант С. тоже, видимо, подумал насчет бесов. Он считает, что с
таким типом лучше не связываться. И все в управлении так считают. И
капитан тоже. Нет, это не дело милиции. Об этом ведь и реляцию толком не
напишешь. Представляете, Алексей Андреевич, приходит к нашему полковнику в
Ольденбург бумага! Да еще о том, как наш капитан обос... А если у
гэбэшников так свербит, то пусть сами и занимаются, а мы полюбуемся со
стороны...
Когда С. ушел, я бросился к Моисею Наумовичу. Выслушав меня, он
невесело ухмыльнулся и бесцветным голосом выразил опасение, что дальше
будет еще хуже. И он оказался прав. Дальше получилось так плохо, что и
вспоминать не хочется. Но из песенки этой ни единого слова выкидывать
нельзя.
Узнали мы об этом страшном деле во всех подробностях от насмерть
перепуганной сестры-хозяйки Грипы, а та - от пресловутой тетки Дуси,
соседки Волошиных, очень прилепившейся в последнее время к Люсе и ее
убогой дочке. Устойчивая информационная цепочка, я бы сказал, совсем как в
случае с Нужником... и очень для нас удобная, если здесь уместно такое
слово.
Так вот, Ким сидел себе дома у окна и что-то мастерил на подоконнике,
поглядывая на падчерицу, игравшую во дворе. Люся и тетка Дуся стряпали на
кухне и напевали, а Ким им подсвистывал и все поглядывал да поглядывал,
следил, чтобы Тася, упаси Бог, не сбежала бы со двора на улицу, где
машины. А денек был отменный, и собралось на дворе дюжины полторы
дошкольниц и девочек-первоклашек, катались со снежной горки кто на
салазках, кто на дощечках, а кто и просто так. Мальчишки, как водится,
играли отдельно. Такова была диспозиция к началу трагедии.
Как известно, дети - цветы жизни. Но весьма часто без видимой причины
они разом обращаются все против одного, причем, как правило, слабейшего и
самого робкого или, что совсем уже предпочтительно, против увечного. В тот
день дьявол науськал детей на Тасю. Начала кампанию дочка монтера, жившего
этажом выше Волошиных, ученица второго класса, девочка крупная, грубоватая
и задиристая. Она повалила Тасю и с торжествующим воплем: "Дура глухая,
корова мычливая!" - принялась возить ее мордочкой по снегу. Веселые
подружки не замедлили присоединиться. И все это увидел Ким.
Он взревел, вскочил, запутался ногами в упавшем табурете, разбил его
и, оттолкнув выскочившую в прихожую жену, бомбой вылетел на лестничную
площадку. Он проскочил два пролета, а на ступеньках третьего
поскользнулся, с размаху сел и так и остался сидеть, стиснув голову
руками, весь в поту, с фиолетовой лысиной. Наверное, именно в этот момент
и произошло умертвие. Дети с отчаянным визгом брызнули в разные стороны, и
на месте остались двое: ворочавшаяся на снегу, мычавшая от страха Тася и
неподвижно распластавшаяся дочка монтера. Мертвая. Необратимо мертвая.
Так рассказала нам, трясясь и закатывая глаза, наша Грипа. Уже на
следующий день. "Внезапная смерть", как сформулировал корифей из
кардиологической бригады "скорой". "Рефлекторная остановка
кровообращения", как занес в справку мертвеющей рукой Моисей Наумович.
Дальше начались последствия. Соседям и особенно родителям было как
день ясно, что доктора либо не разобрались, либо морочат людям голову, что
никакой такой "рефлекторной" у девочки не случилось, а была девочка убита,
и убил ее непостижимым образом Ким Волошин, всем известный колдун и
злодей. Тех, кто сомневался, давили прецедентами - происшествием с
Нужником и смертью Барашкина. Скоро весь город кипел возбуждением, близким
к панике.
Конечно, требовались объяснения, и загуляли ужасные слухи.
Материалисты убеждали, будто злодей Волошин вооружен неким ручным
газометом, мистики талдычили насчет дурного глаза, порчи и какого-то
авестийского волшебства. Но требовались не только объяснения, требовалось
и немедленное отмщение. В райком, в милицию, в газету посыпались письма.
Арестовать и произвести доскональное расследование. Если потребуется, то и
с применением форсированных методов допроса. А еще лучше - просто взять и
повесить на площади Ленина...
И были соответствующие делегации. Ветеранов партии и труда. Общества
защиты животных. Воинствующих безбожников и воинствующих патриотов. В
райкоме им сказали, что проблема сложная, необходимых специалистов нет,
послан запрос в область. В милиции объявили, что никакие действия Волошина
К.С. ни под какую статью УК РСФСР не подпадают, попытки же самосуда над
Волошиным К.С. будут пресекаться строго и беспощадно. А редактор нашей
славной газеты, хоть и рад был бы свести счеты с бывшим сотрудником,
самоустранился, ибо только недавно получил втык за статью о высадке
инопланетян в соседней области.
Характерно, что градус гражданского возмущения не был одинаков для
всего города. Больше всех волновались в районах, наиболее удаленных от
"Черемушек", - за Большим Оврагом. В доме же, где жили Волошины, и
ближайших окрестностях население держалось тише самой застойной воды и
ниже самой низкой муравушки. Похоронив дочку, монтер немедленно увез
обезумевшую от горя жену куда-то к родственникам, и все замерло. Некоторые
по примеру монтера тоже вывезли свои семьи - от неведомого греха. Не
играли больше детишки во дворах. Самые бесшабашные сорвиголовы,
старшеклассники, пэтэушники, молодые рабочие стремглав шарахались в
ближайшие подворотни, когда Ким выходил из своей берлоги в магазин или
прогулять Тасю. (Люся не выходила из дому ни на шаг. Навещала ее украдкой,
когда уходил хозяин, одна лишь тетка Дуся. По ее словам, Люся, осунувшаяся
и поблекшая, дни напролет сидела на кровати, сложив руки на коленях, и
глядела в окно, говорила мало и нехотя.)
Прошла неделя, и монтер с женой вернулись в дом. Вечером жена
монтера, пьяная и растрепанная, отпихнув мужа, пытавшегося ее удержать,
спустилась к дверям квартиры Волошиных и принялась колотить в нее кулаками
и ногами, крича во весь голос.
- Убийца! - кричала она. - Отвори, убийца! Где моя дочь, проклятый
упырь? Думаешь, убил и шито-крыто? Не выйдет! Я с тебя с живого не слезу!
Ты у меня землю жрать будешь! Ты у меня сам в петлю полезешь! Отворяй, я
тебе последний глаз выцарапаю!
Надо полагать, весь дом в ужасе внимал этому вызову. Тетка Дуся
попыталась увести несчастную мать, но была отбита с шумным негодованием.
Попытался оттащить ее муж, но только переключил внимание жены на себя и
вообще на всех мужчин в этом доме.
- Отойди, отзынь, трус паршивый! - взвилась она. - Почему ты не убил
Скачать книгу [0.09 МБ]
Пирамида