простыми - а я говорю: нет, ничего не понимаю. Вот поэтому я ну-
жен... Хотите клубники? Хотя я все съел. Тогда закурим...
Он встал и прошелся по комнате. Голем со стаканом в руке сле-
дил за ним, не поворачивая головы.
- Это удивительный парадокс, Голем. Было время, когда я все
понимал. Мне было шестнадцать лет, я был старшим рыцарем легиона,
я абсолютно все понимал, и я был никому не нужен! В одной драке
мне проломили голову, я месяц пролежал в больнице, и все шло сво-
им чередом - легион победно двигался вперед без меня, господин
президент неумолимо становился господином президентом, и опять же
без меня. Потом то же самое повторилось на войне. Я офицерил,
хватал ордена и при этом, естественно, все понимал. Мне простре-
лили грудь, я угодил в госпиталь, и что же - кто-нибудь побеспо-
коился, где Банев, куда делся наш Банев, наш храбрый, все понима-
ющий Банев? Ни хрена подобного! А вот когда я перестал понимать
что бы то ни было - о, тогда все переменилось. Все газеты замети-
ли меня. Куча департаментов заметила меня. Господин президент
лично удостоил... А? Вы представляете, какая это редкость - непо-
нимающий человек! Его знают, о нем пекутся генералы и покой...
Ээ... Полковники, он позарез нужен мокрецам, его почитают лич-
ностью, кошмар! За что? А за то, господа, что он ничего не пони-
мает! - Виктор сел. - Я здорово пьян? - Спросил он.
- Не без этого, - сказал Голем. - Но это не важно, продолжай-
те.
Виктор развел руками.
- Все, - сказал он виновато. - Я иссяк... Может быть, Вам
спеть?
- Спойте, - согласился Голем.
Виктор взял банджо и стал петь. Он спел "Мы - храбрые ребята",
потом "Урановые люди", потом "Про пастуха, которому бык выбодал
один глаз и который нарушил государственную границу из-за этого",
потом "Сыт я по горло", потом "Равнодушный город", потом "Про
правду и про ложь", потом снова "Сыт я по горло", потом затянул
государственный гимн на мотив "Ах, какие ножки у нее", но забыл
слова, перепутал строфы и отложил банджо.
- Опять иссяк, - сказал он грустно. - Так, говорите, Павора
арестовали?... А я это знаю. Он сидел как раз у меня, где Вы си-
дите... А Вы знаете, что он хотел сказать, но не успел? Что через
десять лет мокрецы овладеют земным шаром и всех нас передавят.
Как Вы полагаете?
- Вряд ли, - сказал Голем. - Зачем нас давить? Мы сами друг
друга передавим.
- А мокрецы?
- Может быть, они не дадут нам передавить друг друга... Трудно
сказать.
- А может быть, помогут? - Сказал Виктор с пьяным смехом... -
А то ведь мы даже давить не умеем. Десять тысяч лет давим и все
никак не передавим... Слушайте, Голем, а зачем Вы мне врали, что
Вы их лечите? Никакие они не больные, они все здоровые, как мы с
вами, только желтые почему-то...
- Гм, - произнес Голем. - Откуда у Вас такие сведения? Я этого
не знал.
- Ладно, ладно, больше Вы меня не обманете. Я говорил с Зур...
С Зу... С Зурзмансором. Он мне все рассказал: секретный инсти-
тут... Обмотались повязками в целях сохранения... Вы знаете, Го-
лем, они там у Вас воображают, будто смогут вертеть генералом
Пфердом до бесконечности. А на самом деле - калифы на час. Сожрет
он их вместе с повязками и с перчатками, когда проголодается...
Фу, черт, как пьян - все плывет...
Но он немного лукавил. Он хорошо видел перед собой толстое си-
зое лицо и маленькие, непривычно внимательные глазки.
- И Зурзмансор сказал Вам, что он здоров?
- Да, - сказал Виктор. - Впрочем, не помню... Скорее всего,
нет. Но видно же...
Голем поскреб подбородок краем стакана.
- Жалко, что Вы пьяны, - сказал он. - Впрочем, может быть, это
хорошо. У меня сегодня хорошее настроение. Хотите, я расскажу Вам
все, о чем догадываюсь и что думаю о мокрецах?
- Валяйте, - согласился Виктор. - Только больше не врите.
- Очковая болезнь, - сказал Голем, - это очень любопытная шту-
ка. Вы знаете, кого поражает очковая болезнь? - Он замолчал. -
Нет, не буду Вам ничего рассказывать.
- Бросьте, - сказал Виктор. - Вы уже начали.
- Ну и дурак, что начал, - возразил Голем. Он посмотрел на
Виктора и ухмыльнулся. - Задавайте вопросы, - сказал он. - Если
вопросы будут глупые, я на них с удовольствием отвечу... Давайте,
давайте, а то я опять раздумаю.
В дверь постучали.
- Идите к черту! - Гаркнул Виктор. - Я занят!
- Простите, господин Банев, - сказал робкий голос портье. -
Вам звонит супруга.
- Вранье! У меня нет никакой супруги... Впрочем, пардон. Я за-
был. Ладно, я ей сейчас позвоню, спасибо. - Он схватил стакан,
налил до краев, сунул Голему и сказал: - пейте и ни о чем не ду-
майте, я сейчас.
Он включил телефон и набрал номер Лолы. Лола говорила очень
сухо: извини, что помешала, но я собираюсь ехать к Ирме, не соб-
лаговолишь ли ты присоединиться?
- Нет! - Сказал Виктор. - Не соблаговолю. Я занят.
- Все-таки это твоя дочь! Неужели ты опустился до такой степе-
ни...
- Я занят! - Рявкнул Виктор.
- И тебя не волнует, что с твоей дочерью?
- Перестань валять дурака, - сказал Виктор. - Ты, кажется, хо-
тела избавиться от Ирмы. Ты избавилась. Что тебе еще нужно?
Лола принялась плакать.
- Перестань, - сказал Виктор, морщась. - Ирме там хорошо. Луч-
ше, чем в самом лучшем пансионате. Поезжай и убедись сама...
- Грубый, бездушный, эгоистичный боров, - объявила Лола и по-
весила трубку. Виктор шепотом выругался, и снова выключил телефон
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида