потом, видимо, испугалась, потому что вдруг быстро села, и он
увидел, что губы ее шевелились. Она что-то говорила, но он не
слышал.
- Подожди, - повторил он. - Не может быть. Подожди.
Он быстро с лихорадочной поспешностью одевался и все твердил:
подожди, подожди, но он не думал о ней, дело было не только в
ней. Он выскочил в коридор, ткнулся в номер Голема, в запертую
дверь, не сразу сообразил, куда теперь, а затем сорвался и побе-
жал вниз, в ресторан. Не надо, твердил он, не надо мне этого, я
не просил.
Слава богу, Голем был на обычном месте. Он сидел, закинув руку
за спинку кресла, и рассматривая на просвет рюмку с коньяком. А
доктор Р. Квадрига был красен, агрессивен, и, увидев Виктора,
сказал на весь зал:
- Это мокрец. Стервы. Прочь.
Виктор рухнул в свое кресло, и Голем, не говоря ни слова, на-
лил ему коньяку.
- Голем, - сказал Виктор. - Ах, Голем, я заразился!
- Спринцевание! - Провозгласил Р. Квадрига. - Мне тоже.
- Выпейте коньячку, Виктор, - сказал Голем. - Не надо так вол-
новаться.
- Идите к черту, - сказал Виктор, в ужасе глядя на него. - У
меня очковая болезнь. Что делать?
- Хорошо, хорошо, - сказал Голем. - Вы все-таки выпейте. - Он
поднял палец и крикнул официанту: - содовой! И еще коньяку.
- Голем, - сказал Виктор с отчаянием. - Вы не понимаете. Я не
могу. Я заболел, говорю я Вам! Заразился! Это нечестно... Я не
хотел... Вы же говорили - не заразно...
Он ужаснулся при мысли, что говорит слишком несвязно, что Го-
лем его не понимает и думает, что он просто пьян. Тогда он сунул
Голему под нос свои руки. Рюмка опрокинулась, прокатилась по сто-
лу и упала на пол.
Голем сначала отшатнулся, потом пригляделся, наклонился впе-
ред, взял руку Виктора за кончики пальцев и стал рассматривать
расчесанную бугристую кожу. Пальцы у него были холодны и тверды.
Ну вот и все, подумал Виктор, вот и первый врачебный осмотр, а
потом будут еще осмотры и лживые обещания, что есть еще надежда,
и успокоительные микстуры, а потом он привыкнет, и уже не будет
никаких осмотров и его отвезут в лепрозорий, замотают рот черной
тряпкой, и все будет кончено.
- Землянику ели? - Спросил Голем.
- Да, - покорно сказал Виктор. - Клубнику.
- Слопали, небось, килограмма два, - сказал Голем.
- При чем здесь земляника? - Закричал Виктор, вырывая руки. -
Сделайте что-нибудь! Не может быть, чтобы было поздно. Только что
началось.
- Перестаньте орать. У вас крапивница. Аллергия. Вам противо-
показано жрать клубнику в таких количествах.
Виктор еще не понимал. Разглядывая свои руки, он бормотал: "Вы
же сами говорили... Волдыри... Сыпь..."
- Волдыри и от клопов бывают, - сказал Голем наставительно. -
У Вас идиосинкразия к некоторым веществам. И воображение не по
разуму. Как и у большинства писателей. Тоже туда же - мокрец...
Виктор почувствовал, что оживает. Обошлось, стучало у него в
голове. - Обошлось, кажется. Если обошлось, я не знаю, что сде-
лаю... Курить брошу...
- А Вы не врете? - Сказал он жалким голосом. Голем ухмыльнул-
ся.
- Выпейте же коньячку, - предложил он. - При аллергии нельзя
пить коньяк, но Вы выпейте. А то у Вас уж очень жалкий вид.
Виктор взял его рюмку, зажмурился и выпил. Ничего! Подташнива-
ет немного, но это, надо понимать, с похмелья. Сейчас пройдет. И
все прошло.
- Милый писатель, - сказал Голем. - Чтобы стать архитектором,
одних волдырей недостаточно.
Подошел официант и поставил на стол коньяк и содовую. Виктор
глубоко и вольно вздохнул, вдохнул ресторанный воздух и ощутил
прекрасные запахи табачного дыма, маринованного лука, подгоревше-
го масла и жаренного мяса. Жизнь вернулась.
- Дружище, - сказал он официанту. - Бутылку джина, лимонный
сок, лед и четыре порции миног в двести шестнадцатый. И быстро!
Алкоголики, - сказал он Голему и Р. Квадриге. - Паршивые ресто-
ранные крысы. Пропадайте Вы тут пропадом, а я пойду к Диане. - Он
готов был их расцеловать.
Голем сказал, ни к кому не обращаясь:
- Бедный прекрасный утенок!
На секунду Виктор ощутил сожаление. Всплыло и исчезло воспоми-
нание о каких-то огромных упущенных возможностях. Но он только
рассмеялся, отпихнул кресло и зашагал к выходу.
12. Глава двенадцатая
Через год после войны поручика Б. демобилизовали по ранению.
Ему навесили медаль "Виктория", сунули в зубы месячный оклад де-
нежного содержания и картонный ящик с подарком господина прези-
дента: бутылка трофейного шнапса, две жестянки страсбургского
паштета, два круга копченой конской колбасы и трофейные же шелко-
вые подштанники для устройства семейной жизни. Вернувшись в сто-
лицу, поручик не унывает. Он - хороший механик, и его в любой мо-
мент возьмут работать в университетские мастерские, откуда он
ушел добровольцем, но он не торопится - восстанавливает старые
знакомства, заводит новые, а в промежутках пропивает барахло,
изъятое у неприятеля в счет репараций. На одной вечеринке он
встречает женщину по имени Нора, очень похожую на Диану; описание
вечеринки: заезжанные довоенные пластинки, денатурат домашней
очистки, американская тушенка, шелковые блузки на голое тело и
морковь во всех видах. Поручик, звеня медалями, мигом разгоняет
разных штатских, неустанно подкладывающих Норе вареную морковь, и
начинает правильную осаду. Нора ведет себя странно. С одной сто-
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида