так, пугает. Ведь он же тебя любит, вы для него все - как дети родные... Идем!
Я отрицательно покачал головой.
Ну и дурак. Хочешь ловить - лови, неизвестно еще, кого поймаешь. Может, сам
рад не будешь. Чувство до-о-олга!.. Из вас двоих, между прочим, козел - вовсе
даже не он...
И девушки легко затрусили прочь, ритмично вздрагивая рыхловато-мускулистыми
шейпинговыми ягодицами и унося с собой радужный свет, тепло и уют.
Предрассветные сумерки сомкнулись вокруг нас вязкой жижей сиреневого ноябрьского
тумана. Альберт Филимонович вынул изо рта нож и снова воткнул его в песок.
Молодец, Миша, - сказал он, - ты не поддался дьявольскому искушению и дал
достойный отпор криминогенному элементу. Теперь вся твоя рыба - воистину
твоя...
Идиот, - подумал я, и на душе у меня почему-то вдруг потеплело.
Однако телом я ощущал некоторую глубинную промозглость, потому, видимо, что
сиреневый туман предрассветных сумерек странным образом проникал внутрь меня,
обволакивая клетки тела сырым холодным ощущением последней предзимней стылости.
Я видел, как он течет от клетки к клетке, слой за слоем овладевая тканями моего
организма, и все процессы жизнедеятельности делались от этого почти совсем
подспудными, а сознание останавливалось на полумысли, и зависавшие в
остекленении внутреннего безмолвия разлапистые, тягучие, как хорошо разжеванный
“Стиморол”, до прозрачности хлипкие мыслеформы таяли и сами превращались в
струящуюся фиолетовую мглу.
Ой, - подумал я, - неужто и моя крыша - туда же? Вот уж не знал, что
психические заболевания могут быть заразными... Если у него мозги все время
так растекаются, то его можно понять. Бедный Альберт Филимонович... Мама
расстроится - ведь она ему всегда симпатизировала. Выпить бы - прогреться
изнутри, да и развеяться заодно...
У вас там в гермомешке военном водки случайно нет? - спросил я. - Или спирта?
Водки?!! - взвился он. - Что ты!!! Как можно?!! Откуда?!!
Так сами ведь говорили - мешок военный. Ну где это видано, чтобы военный - и
без бухла. Прямо патология какая-то... Нет, такого не бывает...
Бывает, Миша, еще и не такое бывает...
И что, ни капельки нет?
Брать с собой спиртное, отправляясь на рыбную ловлю... Неправильно ты как-то
мыслишь...
Я вообще не мыслю, у меня мозги оцепенели... Потому и хотел дернуть...
Согреться, да и развеяться заодно...
Может, еще и подлечиться?
Может быть...
Фи, как некрасиво! От тебя, Миша, я такого не ожидал. Функциональное
употребление ограниченных доз спиртного, равно как и психотропных средств -
это пошло! Истинный воин пьет просто ради того, чтобы пить - очень много и
абсолютно не пьянея.
А зачем пить, если не пьянеть? И почему непременно много?
Много - чтобы развить исчерпывающе всеобъемлющий кайф, а не пьянея - чтобы в
полный рост этим кайфом насладиться... Какой смысл набраться и тут же умом
помрачиться, и всякий утратить контроль? А после - где был, что делал, с кем,
как?... Стыдно. И синдром похмельный, опять-таки... Воин таких ошибок не
допускает. Если, конечно, он - истинный воин, а не дешевый джентльменствующий
мордобоец... Когда воин пьет, он знает, зачем он пьет!.. Ну, и что именно он
пьет - это ему тоже хорошо известно. И сколько стоит то, что он пьет... Он
ведь никогда не пьет что попало... Воин всегда отслеживает все без исключения
аспекты реальности. От спиртного тело расслабляется, циркуляция потоков
магической силы ци в энергетической структуре человека приобретает поистине
грандиозный размах! И если контроль не утрачен, а воин не утрачивает его
никогда, всю эту энергию можно собрать и накопить в поле нижнего света,
которое находится в животе чуть ниже пупка. А это - такой кайф!.. Даже
даосский ступенчатый оргазм блекнет...
“Даосский ступенчатый оргазм”... Вот зараза... Я вспомнил девушек, окончательно
расстроился и пробормотал:
Холодно и гадко.
Ну, мы-то еще в завидном положении. А ты представь себя на месте одного из
червячков, которые у нас на удочках - им-то каково? Прикидываешь? Ледяная
вода, тьма, и рыба, которая вот-вот поднимется из неведомых глубин и
поглотит...
Я не дослушал. Я был червячком на толстой леске своей удочки. Мои ноги в области
голеностопных суставов были плотно охвачены тугой петлей. Так вот почему он
говорил о скелете! Выходит, червяки - это тоже мы... А где же рыба? Я с ужасом
чувствовал, что она должна быть где-то здесь, совсем рядом.
Я огляделся. На некотором расстоянии справа в прозрачной антрацитово-черной
толще болтался привязанный за ноги головой вниз голый Альберт Филимонович в
мокрой полковничьей папахе без кокарды. Это несколько меня приободрило: выходит,
не один я оказался в столь незавидном положении. На мне тоже не было никакой
одежды, я подумал, что купаться голым рано утром в ноябре - непозволительная
блажь, а потом почувствовал, что со стороны выгляжу, должно быть, довольно
несчастным, чего нельзя было сказать о нем. Весь вид Альберта Филимоновича
выражал непреклонную решимость, из-под сложенной козырьком ладони он озирал
окружающее пространство, а в зубах его был зажат нож, который, казалось, даже
несколько подрос в длину, став еще шире и еще острее. Неужели он собрался
отбиваться этим ножом от рыбы? Я вспомнил любимый отцовский анекдот о мичмане
российского императорского флота и коварной рыбе акуле... И этот - туда же...
Тоже мне - офицер... Дворянская кровь! Папаху напялил!... Нет, козел - все-таки
он... А может, он просто знает, с какой стороны она возникнет из неведомых
глубин? Нет, непохоже, очень уж быстро головой вращает, прямо как пропеллером...
Но почему только по часовой стрелке? Во вторник нужно будет спросить... Блеск
стиснутого в зубах ножа слился в сверкающий сталью круг... Если бы еще и кокарда
на папахе мелькала - как бы здорово смотрелось!.. Но крючки, как же без них -
неужто так зазря и пропадать? Сожрет ведь и уплывет, и даже не зацепится...
Но как же мы поймаем рыбу, если удочки у нас - без крючков? - почти с
отчаянием в голосе спросил я.
А кто сказал тебе, что мы должны ее поймать? - мелькающим голосом проговорил
он, все быстрее вращая головой.
Но ведь мы же - на рыбной ловле...
Точно. Только ловим здесь не мы. Я не говорил тебе об этом, чтобы заранее не
расстраивать. Нам нужно только выманить рыбу, а ловить ее мы не будем. Ды мы
бы и не смогли, потому что эта рыба - Рыба Дхарма, и ловит здесь она. На этот
раз она поймает тебя.
От его слов по всему моему телу прошел озноб. Мокрая кожа покрылась полчищами
гусиных мурашек. Он был абсолютно безнадежен, я думал, что это - конец, но,
Пирамида
