оказывается, все еще только начиналось...
И тут я увидел свет. Бело-золотой, он поднимался из неведомых глубин,
разрастаясь и неумолимо накатываясь на нас. Скорость вращения головы Альберта
Филимоновича сделалась немыслимой, и я услышал, как в пространстве замелькал его
душераздирающий вопль:
РЫБА!!!
Нож выскользнул у него изо рта и, прорезав поверхность воды над нами, исчез за
пределами озера...
Я сидел на песке в позе воина. Рядом Альберт Филимонович что было сил тянул
правой рукой изогнувшуюся дугой удочку, левой вцепившись в пластмассовую рукоять
торчавшего из песка ножа. Я тупо глядел на воду. Моего поплавка нигде не было
видно.
Тяни, Миша, ну что же ты смотришь!!! Мне в одиночку не справиться! Нужно
выманить ее на самый верх!!! - закричал он.
Я не хочу-у-у-у!!!!!!! - дико заорал я.
Поздно, малыш, - спокойно и даже, как мне показалось, с какой-то суровой
нежностью произнес он. - Тяни!.. Ты выбрал, и теперь у тебя нет другого
выхода. Если ты не сделаешь этого сейчас, ты не решишься уже никогда. И всю
жизнь будешь себя жалеть. А потом придет смерть, и ты поймешь, что возможность
сделать решающий выбор предоставляется здесь только один раз. В каждое
мгновение жизни - один-единственный раз... Знаешь ли ты, когда смерть явится,
чтобы забрать тебя отсюда?
Нет, - честно ответил я, и мне стало все равно.
Прозрачная кристально чистая решимость заполнила все мое существо ровным потоком
стальной ясности. Я подумал, что это, должно быть, и есть отрешенность, схватил
удилище и дернул. Оно изогнулось дугой. Я тянул, чувствуя, что рыба намного
сильнее нас двоих вместе взятых, и что ее сила уже отрывает меня от земли.
Черная вода озера окрасилась золотом, из нее начал струится свет. Он рос и
делался ярче, сила его нарастала. В конце концов он сорвал нас с наших мест и
втянул в себя.
Мы неслись сквозь пространство нестерпимо яркого света - серебристо-белого с
золотыми и радужными сполохами - Альберт Филимонович немного впереди,
придерживая меня левой рукой за по-прежнему торчавший из моего живота
замысловатый завиток некоторого ощущения. Потом я заметил, что голова и ступни
мои начинают светиться, постепенно сливаясь с окружающим светом и понемногу в
нем растворяясь. Растворение ползло по телу, медленно подкрадываясь к животу.
Скорость полета сквозь свет достигла совершенно фантастической величины. Альберт
Филимонович потерялся где-то по пути, оставив мне руку, которая держала мой
завиток. Потом и рука его куда-то исчезла, поглощенная набегающим потоком
светового ветра. В конце концов свет добрался до середины моего живота и
поглотил меня полностью. Я ощутил, что сам стал светом, я растворился в нем,
растекшись во все стороны беспредельности. Мое осознание было самоосознанием
бесконечно протяженного во всех мыслимых и немыслимых направлениях
золотисто-белого пространства единого света. Его переполнял абсолютный покой,
полная самодостаточность и безграничность Великой Пустоты. От ощущения
невыразимого счастья я проснулся.
Горела настольная лампа. Мама стояла, склонившись надо мной, и улыбалась.
Миша, уже утро, вставай, - сказала она. - Там Альберт Филимонович пришел... С
удочками...
Я встал и в одних трусах вышел в коридор. Под лампой без абажура стоял Альберт
Филимонович в яловых сапогах, полковничьей папахе без кокарды и военном ватнике
поверх пятнистого комбинезона.
А кто снял абажур? - спросил я.
Давай, собирайся поскорее, - сказал он. - Рыба просыпается в семь. У нас еще
есть время, однако необходимо спешить...
ШИЗИК
“ Итак, уважаемые дамы и господа, мы с вами осмотрели палаты, столовую и
манипуляционные. Теперь давайте проследуем в блок Б - там находятся
специализированные кабинеты. А это вот, кстати, - спортивный зал. Здесь мы
занимаемся йогой. С шизофрениками...”
Из объяснений проф. К.Ф.Васильева во время осмотра психиатрической лечебницы
аккредитованными в Киеве представителями зарубежных средств массовой информации.
“- Порою встречаются удивительнейшие случаи шизофрении. Больной исключительно
разумен, зачастую абсолютно адекватен, а в некоторых отношениях - даже гениален,
обладает поразительно расширенным диапазоном восприятия, которое, тем не менее,
развертывает в его сознании исключительно стройную картину мира. Без накладок,
так сказать, и досадных недоразумений... Конечно, она гораздо богаче, чем
общепринятое видение мира обычными здоровыми людьми, и к тому же отличается
сложной и неординарной организацией структурных взаимосвязей, однако на поверку
во многих случаях оказывается вполне рабочей... Возможно, в связи с этим лица,
страдающие таким типом шизоидного синдрома, зачастую обладают экстраординарными
способностями и силами, которые они сами называют магическими, и происхождение
которых современной науке пока еще неизвестно... В последнее время - после
Чернобыльской катастрофы - количество случаев подобного рода шизоидного синдрома
на территориях, непосредственно прилегающих к зоне отчуждения, то есть по
Киевской, Гомельской, Житомирской и Черниговской областям, увеличилось более чем
на два порядка. Вполне возможно, что это связано с некоторым пока еще не
изученным психомодулирующим влиянием определенных спектров радиоактивного
излучения на психику человека...
Простите, профессор, а на основании чего Вы в таких случаях диагностируете
шизоидный синдром?
Э-э... Это - сложный специальный вопрос. Не думаю, что времени, отведенного
нам на пресс-конференцию, будет достаточно, чтобы в нем разобраться... Кроме
того, он в некоторой степени касается вещей, составляющих профессиональную
тайну, и я поступил бы неэтично по отношению к своим коллегам и пациентам,
если бы стал ее разглашать... Прошу меня простить. Есть еще вопросы?”
Из ответов проф. К.Ф.Васильева на вопросы аккредитованных в Киеве представителей
зарубежных средств массовой информации.
Пустое солнце затерялось в предвечернем покое холмов, не дождавшись оранжевых
сумерек, золотом тишины растеклось в неподвижности околдованных безветрием трав.
Я сидел на обочине спиной к пустынному от горизонта до горизонта шоссе и молча
созерцал искрившееся мириадами солнечных бликов море. Только плеск прибоя и звон
кузнечиков, заполнявший пространство степи за дорогой, нарушали неподвижную
тишину плотного послеполуденного безветрия. Я, кажется, о чем-то думал, а может
быть, не думал вовсе... Или думал ни о чем...
Скрип тормозов за спиной и звук открывшейся дверцы... Шаги по мягкому асфальту,
скрип гравия на обочине рядом.
Так и будешь сидеть?
Я взглянул на него. Старик в потертых джинсах и тенниске с расстегнутым воротом.
Дочерна загорелое изрезанное морщинами лицо, из-под широкополой шляпы выбиваются
Пирамида