деле, доказывают, так это опять-таки наше утверждение,
что существовала тайная доктрина, которую Иисус давал
тем немногим, которые считались достойными стать ее
восприемниками и хранителями.
"И сказал Петр: "Мы помним, как наш Господь и Учитель сказал
нам, как бы приказывая, сохранять тайны для меня и сыновей моего
дома. Затем он также объяснил своим ученикам, секретно, тайны
царствия небесного".
Если мы теперь припомним тот факт, что часть
мистерий "язычников" состояла из ????????, апорреты,
или тайных бесед; что тайные Logia, или беседы Иисуса,
содержавшиеся в подлинном "Евангелии от Матфея",
значение и истолкование которого Св. Иероним признал
"тяжелой задачей" для себя, было того же рода; и если
далее мы еще припомним, что к некоторым внутренним
или конечным мистериям допускалось только очень
небольшое число избранных; и что, в конце концов, именно
из этого небольшого числа выбирались
священнослужители святых "языческих" ритуалов, - то
мы ясно поймем приведенное Петром выражение Иисуса:
"Сохраните Тайны для меня и сыновей моего дома", т. е.
моей доктрины. И, если мы правильно понимаем, мы не
можем избегнуть мысли, что эта "Тайная" доктрина
Иисуса, даже особая терминология, которая является ничем
иным как дубликатом гностической и неоплатонической
мистической фразеологии - что эта доктрина, мы
говорим, была основана на той же самой
трансцендентальной философии Восточного гнозиса, как и
остальные религии тех и еще более ранних времен. Что ни
одна из позднейших христианских сект, несмотря на их
хвастовство, не унаследовала этой Тайной доктрины, видно
из тех противоречий, грубых ошибок и неуклюжего
перелатывания ошибок каждого предшествующего века
открытиями последующего. Эти ошибки в ряде рукописей,
претендующих на подлинность, иногда настолько смешны,
что сразу видно, что они - благочестивые фальсификации.
Так, например, полное незнание некоторыми
приверженцами отцов церкви тех самых Евангелий,
защитниками которых они выступают. Мы уже упоминали
обвинение, выдвинутое Тертуллианом и Епифанием против
Маркиона в том, что тот исказил Евангелие,
приписываемое Луке, удалением из него того, чего, как
теперь доказано, в этом Евангелии никогда и не было.
Наконец, метод говорить притчами, применяемый
Иисусом, в чем он только следовал примеру своей секты,
приписан в "Homilies" пророчеству Исаии! В уста Петра
вложено замечание:
"Ибо Исаия сказал: "Я раскрою свой рот притчами и скажу то, что
держалось в тайне с основания мира"".
Это ошибочное приписывание Исаие высказывания,
которое дано в "Псалтыри", [LXXVIII, 2], обнаружено не
только в апокрифических "Homilies", но также и в
Синайском "Кодексе". Комментируя этот факт в
"Сверхъестественной религии", автор констатирует, что
"Порфирий, в третьем веке, насмехался над христианами по
поводу этого ошибочного приписывания их вдохновенным евангелистом
Исайе отрывка из "Псалтыря", и поставил отцов в весьма
затруднительное положение" [259, т. II, с. 11].
Евсевий и Иероним пытались выбраться из этого
затруднения, приписывая ошибку "невежественному
переписчику"; а Иероним пошел даже дальше, утверждая,
что имя Исайи никогда не стояло после вышеприведенного
предложения в каком-либо из старых кодексов, но что на
его месте находилось имя Асаф, только "невежественные
люди удалили его". На это автор опять замечает, что
"фактом является то, что имя "Асаф" нигде в ныне существующих
рукописях не стоит вместо "Исаия": и хотя "Исаия" исчез почти со всех,
за исключением немногих неясных кодексов, нельзя отрицать, что в
более отдаленной древности это имя находилось в тексте. В Синайском
"Кодексе", который, вероятно, является древнейшей сохранившейся
рукописью... и которая относится к четвертому веку", - добавляет
он, - "пророк Исаия стоит в тексте, написанном первой рукой, но
выскоблен второю" [259, т. II, с. 11].
Весьма многозначителен тот факт, что в так
называемых священных "писаниях" нет ни одного слова,
которое указывало бы на то, что ученики Иисуса
действительно рассматривали его как Бога. Ни перед, ни
после его смерти они не воздавали ему божественных
почестей. Их отношение к нему было просто отношением
учеников к "учителю", как они его называли, подобно
тому, как до них последователи Пифагора и Платона
называли своих учителей. Какие бы слова ни вкладывались
в уста Иисуса, Петра, Иоанна, Павла и других, ни разу не
отмечено ни одного деяния с их стороны, носящего
характер обожествления, и также сам Иисус никогда не
заявлял о своей тождественности со своим Отцом. Он
обвинял фарисеев в забросывании камнями своих
пророков, но не богов. Он называл себя сыном Бога, но
неоднократно повторял, что все они являются детьми Бога,
который является Небесным Отцом всех. Проповедуя это,
он только повторял доктрину, века до него преподанную
Гермесом, Платоном и другими философами. Странное
противоречие! Иисус, которому нас побуждают
поклоняться как единому живому Богу, немедленно после
своего Воскресения говорит Марии Магдалине:
"Я еще не восшел к Отцу Моему, а иди к братьям Моим и скажи
им: я восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу моему и Богу
вашему" [Иоанн, XX, 17].
Разве это похоже на отождествление себя со своим
Отцом? "Мой Отец и ваш Отец, мой Бог и ваш Бог", -
Пирамида