рые прячут свои истинные верования из-за уважения к об-
щепринятым предрассудкам.
Наемники и паразиты прессы, которые проституируют
ее более чем королевскую власть и обесчещивают благо-
родную профессию, найдут, что им легко насмехаться над
вещами, которые слишком чудесны, чтобы они их могли
понять, ибо им плата за абзац дороже, чем цена искренно-
сти. От многих может поступить честная критика, а от
многих - нет. Но мы смотрим в будущее.
Происходящая теперь борьба между партией общест-
венного сознания и партией реакции уже придала более
здоровый тон мышлению. Навряд ли она может окончиться
иначе, как окончательной победой Истины над заблужде-
нием. Мы опять повторяем - мы трудимся для более свет-
лого завтра.
И все же, когда мы учитываем то ожесточеннейшее со-
противление, на которое мы идем, кто же тогда имеет
больше права, нежели мы, выходя на арену, начертать на
нашем щите приветствие римских гладиаторов Цезарю:
MORITURUS TE SALUTВT!
Нью-Йорк, сентябрь 1877 г.
ПЕРЕД ЗАВЕСОЙ
Джон - На стены вынести развернутые стяги!
- Король Генрих VI, акт IV.
"Моя жизнь была посвящена изучению человека, его су-
деб и его счастья"
- Дж. Р. Бьюканан, "Конспекты лекций по антропологии".
Нам говорят, что уже прошло девятнадцать веков с тех
пор, как ночь язычества была впервые рассеяна божествен-
ным светом христианства; и два с половиною века прошло
с тех пор, как светлая лампа современной науки начала
сиять во мраке невежества веков. От нас требуют, чтобы
мы поверили, что в течение указанных эпох началось ис-
тинное продвижение нравственного и интеллектуального
развития нашей расы. Древние философы, мол, были дос-
таточно хороши для своих, соответствующих им поколе-
ний, но они безграмотны по сравнению с нашими совре-
менными мужами науки. Этика язычества, может быть, и
отвечала требованиям некультурного народа древности, но
только до тех пор, пока появление сияющей "Вифлеемской
звезды" не указало ясного пути к нравственному совершен-
ствованию и спасению. В старину животность была прави-
лом, добродетель и духовность - исключением. Теперь
даже самый тупой может прочесть волю Бога в слове Его
откровения; у людей теперь достаточно побуждений стать
добрыми, и они все время становятся лучше.
Так полагают: но каковы факты? С одной стороны ли-
шенное духовности, догматическое, очень часто - развра-
щенное духовенство; уйма сект и три воюющие между со-
бою великие религии; разногласия вместо единения, догма-
ты без доказательств, любящие сенсацию проповедники,
ищущие богатства и удовольствий прихожане, лицемерие и
ханжество, порожденные тираническими крайностями в
требованиях приличия, респектабельности, господствую-
щих взглядов - искренность и действительность благочес-
тия становятся исключениями. С другой стороны, научные
гипотезы, построенные на песке; нет ни одного вопроса, по
которому достигнуто согласие; ярые ссоры и зависть; об-
щее течение в материализм. Схватка насмерть между нау-
кой и теологией за непогрешимость - "вековой конфликт".
В Риме, в самозваном оплоте христианства, мнимый
наследник кресла Петра подрывает общественный порядок
посредством своей невидимой, но вездесущей сети предан-
ных ханжеских агентов, науськивая их революционировать
Европу ради его временного, а также духовного верховод-
ства. Мы видим его, называющего себя "Викарием Хри-
ста", как он братается с антихристианским мусульманст-
вом против другой христианской нации, публично призы-
вая Божье благословение на оружие тех, кто огнем и мечом
препятствовали претензиям его Христа на божественность.
В Берлине, в одном из великих оплотов учености, профес-
сора современных точных наук, повернувшись спинами к
восхваленным результатам просвещения после Галилеев-
ской эры, потушили свечу великого флорентийца, пытаясь
доказать, что вся гелиоцентрическая система и даже само
вращение земли ничто другое, как обманчивые мечтания
заблудившихся ученых; Ньютон же - духовидец, и все
астрономы прошлого и настоящего только ловкие манипу-
ляторы числами, старавшиеся доказать неподдающиеся
проверке проблемы.
Между этими двумя столкнувшимися титанами -
наукой и теологией - находится обалдевшая публика, бы-
стро теряющая веру в бессмертие человека и в какое-либо
божество, быстро спускающаяся до уровня чисто животно-
го существования. Такова картина часа, освещенного
сияющим полуденным солнцем христианской и научной
эры!
Будет ли строго справедливо осудить на побитие кам-
Пирамида
