наваждению. "Кто-то нашептывал мне постоянно на
ухо... Кто-то непрестанно подталкивал и вел меня".
Таковы частые признания преступников. Врачи
приписывают это галлюцинациям расстроенной психики и
называют импульс к человекоубийству временным
лунатизмом. Но сам-то лунатизм разве хорошо понятен
психологам? Разве под причину его когда-нибудь
подводилась гипотеза, способная противостоять вызову
бескомпромиссного исследователя. Пусть сами за себя
скажут противоречивые труды наших современных
психиатров.
Платон признает человека игрушкой стихии
необходимости, в которую он вступает, появляясь в этом
мире материи; на него влияют внешние причины и
причины эти даймониа, как и у Сократа. Счастлив человек
физически чистый, так как если его внешняя душа (тело)
чиста, она укрепит и второе (астральное тело) или душу,
называемую им высшей смертной душой, которая хотя и
подвержена своим ошибкам, но будет всегда на стороне
разума против животных стремлений тела. Вожделения у
человека возникают вследствие его бренного
материального тела, также и прочие болезни, и хотя он
иногда считает преступления, как бы невольными, ибо они
возникают, как болезни тела, в результате внешних
причин. Платон четко разграничивает эти причины, и
фатализм, который он признает, не исключает возможность
избежать их, даже если боль, страх, гнев и другие чувства
были даны людям по необходимости, "если они победят
их, они будут жить праведно, а если будут побеждены ими,
то неправедно". Дуалистичный человек, то есть тот,
которого покинул божественный бессмертный дух, оставив
только животную форму и астральное тело (по Платону
высшую смертную душу), отдав его во власть инстинктов,
так как он был побежден всеми грехами, унаследованными
от материи; с этого момента он становится послушным
орудием в руках невидимых - тонких сущностей,
носящихся в нашей атмосфере и готовых в любую минуту
инспирировать тех, кто справедливо был покинут их
бессмертным советником, божественным духом,
называемым Платоном "гением".
Согласно этому великому философу и посвященному, тот, "кто жил
правильно, тот в положенное ему время возвратится в обитель своей
звезды и там испытает блаженство и счастье. Но если он потерпит
поражение, то в следующем рождении он станет женщиной - и будет
слабым и беспомощным, как женщина. И если он не избавится от
пороков в этом состоянии, он будет превращен в какое-то животное,
которое напоминало бы во время совершения им отрицательных
поступков; и эти превращения и тяжкий труд не прекратятся до тех пор,
пока он не будет следовать заложенному внутри него изначальному
закону подобия и тождественности и с помощью разума не преодолеет в
будущем проявления беспокойных и неразумных злементалов
(элементальных духов), порожденных огнем, воздухом, водой и землей
и не обретет снова свою прежнюю форму и добрый нрав" [32].
Но доктор Элам думает иначе. На 194 стр. своей книги
"Проблемы врачевания" он говорит, что причина быстрого
распространения некоторых эпидемических заболеваний,
которые он наблюдал, "остается загадкой"; но что касается
поджогов, он замечает, что "во всем этом нет ничего
загадочного", хотя эпидемия мощно развивается. Страшное
противоречие? Де Квинси в своей газете под заголовком
"Обдуманное убийство как одно из утонченных искусств",
рассказывает об эпидемии убийств между 1588 и 1635
годами, из-за которой семеро из самых выдающихся людей
того времени пали от рук убийц, и ни он и никто из других
комментаторов не могли объяснить загадочную причину
этой человекоубийственной мании.
Если мы будем настаивать на объяснении, то эти
господа, как претендующие на звание философов, будут
обязаны дать нам его и они ответят, что это гораздо более
научно приписывать такие эпидемии "возбуждению умов",
"... временам политических волнений (1830)".
"...подражанию и порыву", "...легко возбудимым и
ленивым парням", и "истерическим девицам", чем
абсурдно искать подтверждения в суеверных преданиях и
гипотетическом астральном свете. Нам кажется, что если
бы, благодаря какой-то фатальной неизбежности, истерия
полностью исчезла бы из человеческого организма,
медицинское братство оказалось бы в полной
растерянности и не смогло бы объяснить целый ряд
феноменов, которые сейчас очень удобно объединяются под
названием: "обычные симптомы определенных
патологических условий нервных центров". Истерия была
до сих пор якорем спасения для скептиков-патологов.
Начинает ли чумазая крестьянская девочка внезапно бегло
говорить на различных иностранных языках, до сих пор
неизвестных ей, и сочинять стихи - "истерия!"
Левитирует ли медиум на глазах дюжины свидетелей,
выходя из одного окна трехэтажного дома и возвращаясь в
другое окно - "расстройство нервных центров,
сопровождающееся коллективной истерической манией"
[252]. Пойманного в комнате во время манифестации
шотландского терьера невидимая рука швырнула через всю
комнату, тот в своем сальто-мортале вдребезги разбил
люстру под потолком высотой восемнадцать футов и упал
замертво [102] - "галлюцинация бешенства!"
"В истинной науке нет веры", - говорит доктор Фенвик в
"Странной Истории" Бульвер-Литтона; - "истинная наука знает три
состояния: отрицания, убежденности и огромный интервал между этими
двумя состояниями, которые не являются верой, а суеверным
суждением".
Пирамида
