теургам самых ранних мистерий Самофракии. Диодор
Сицилийский, Геродот и Санхуниафон финикийский -
древнейшие историки - говорят нам, что эти мистерии
ведут свое происхождение с отдаленнейшей древности,
сотни, вероятно тысячи лет до начала исторического
периода. Одно из лучших доказательств этому мы находим
на весьма замечательной картине Рауля Рошетта
"Античные скульптуры", на этой картине, подобно
"взлохмаченному Пану", у всех человеческих фигур волосы
торчат во всех направлениях, за исключением центральной
фигуры Кабирийской Деметры, из которой эта сила
исходит и еще из одного коленопреклонного человека. По
Швейгеру, эта картина, по-видимому, и представляет часть
церемонии посвящения. И все же не так уж много прошло
времени с тех пор, как элементарные труды по натуральной
философии стали украшаться гравюрами
наэлектризованных голов с поднявшимися по всем
направлениям волосами под влиянием электрического тока.
Швейгер доказывает, что утерянная натуральная
философия древности была связана с наиболее
значительными религиозными церемониями. Он наглядно
показывает, причем очень убедительно, что магия
составляла часть доисторических мистерий и что
величайшие феномены, так называемые чудеса, языческие,
еврейские или христианские - фактически в своей основе
имели сокровенное знание по физике, всем отраслям химии
или, вернее, алхимии, каковыми знаниями обладали жрецы
древности.
В одиннадцатой главе, которая целиком будет
посвящена удивительным достижениям древних, мы хотим
продемонстрировать правдивость наших утверждений с
большей полнотой. Мы покажем на основании
свидетельств наиболее заслуживающих доверия классиков,
что в период времени, далеко предшествовавший осаде
Трои, ученые жрецы святилищ были основательно знакомы
с электричеством и даже с громоотводами. Мы сейчас
добавим только несколько слов, прежде чем покончим с
этой темой.
Теурги до того хорошо знали малейшие свойства
магнетизма, что даже не владея утерянным ключом к их
тайне, а основываясь только на том, что в их время было
известно об электричестве. Швейгер и Эннемозер оказались
в состоянии установить тождественность "братьев
близнецов" Диоскуров с полярностью электричества и
магнетизма. Символический миф, который до того считали
неимеющим значения вымыслом, оказался, по Эннемозеру
[62, т. II], умно составленным выражением строго научной
истины природы.
Наши физики гордятся достижениями нынешнего века
и обмениваются гимнами восхвалений. Их выразительное
чтение лекций в аудиториях, их цветистая фразеология
требуют только небольших изменений, чтобы эти лекции
превратились в мелодичные сонеты. Наши современные
Петрарки, Данте и Тассо состязаются с трубадурами
старины в поэтических излияниях. В своем, не знающем
границ прославлении материи они влюбленно воспевают
смешивание блуждающих атомов, любовные связи
протоплазм и жалуются на кокетливое непостоянство
"сил", которые так провокационно играют в прятки с
нашими серьезными профессорами в великой драме жизни,
называемой ими "корреляцией сил". Провозгласив
материю единственной самодержавной царицей
Беспредельной Вселенной, они насильно лишают ее
супруга и помещают вдовствующую королеву на великий
трон природы, покинутый изгнанным духом. А теперь они
стараются заставить ее показаться такой привлекательной,
как только можно среди воскурений и поклонений в
святилище, которое они сами построили. Разве они забыли
или совсем не знают того факта, что при отсутствии его
законного владельца этот трон ничто иное, как гроб
повапленный, внутри которого все гниль и разложение!
Что материя без оживляющего ее духа есть только "грубое
испражнение", выражаясь герметическим термином; что
она ничто другое, как бездушный труп, чьи конечности для
того, чтобы двигаться в нужном направлении, требуют
присутствия разумного водителя в великой гальванической
батарее, называемой ЖИЗНЬЮ!
В чем же, в особенности, познания нынешнего века так
превосходят познания древних? Когда мы говорим
"познания", мы не имеем в виду блестящих и ясных
определений, которые современными учеными присвоены
даже самым пустяковым деталям по каждой отрасли науки,
как бы мала она ни была; мы не имеем в виду названий для
каждого нерва и артерии в человеческом и животном
организмах, обозначений для каждой клетки и волокна в
растении; мы имеем в виду философское окончательное
выражение каждой истины в природе.
Величайших философов древности обвиняют в
неглубоком и поверхностном знании как раз этих деталей
точной науки, которыми современники так много
хвастают. Платон объявлен различными его
комментаторами совершенным невежою по части знаний,
касающихся анатомии и функций человеческого тела; он
якобы не знал ничего о роли нервов в передаче ощущений и
не был способен ни на что лучшее, как на высказывание
необоснованных суждений по этому поводу. Он просто
обобщал деления человеческого тела, говорят они, и не дал
ничего похожего на анатомические факты. Что касается его
взгляда на человека, как на микрокосмоса, являющегося, по
его идее, изображением макрокосмоса в миниатюре, то это
Пирамида