неизвестными физическими законами, он тем самым заявляет, что он
знает эти законы" [225, с. 230].
Профессор Тиндаль выражает сомнение в возможности
получить хорошие результаты на каком-либо сеансе, где он
будет присутствовать. Его присутствие, по мнению мистера
Варли, приводит все в замешательство [225, с. 265].
Профессор Карпентер пишет:
"Я удостоверился сам на моих личных исследованиях в том, что в
то время, как большое количество того, что называют проявлениями
духа, является результатом умышленного обмана, а многие другие -
результатом самообмана, - имеются некоторые феномены, которые
подлинны и должны быть рассматриваемы как неплохие предметы
научного изучения... источник этих феноменов не находится в каком-
либо сообщении ab-extra но зависит от субъективного состояния
индивидуума, который действует по некоторым признанным
физическим законам... процесс, которому я дал название
"бессознательной работы мозга"... совершает большую часть работы в
производстве феноменов, известных под названием
спиритуалистических" [225, с. 266].
И таким образом получилось, что мир был осведомлен
через орган точной науки, что бессознательная мозговая
деятельность приобрела способность заставить гитары
перелетать по воздуху, а мебель - выкидывать различные
клоунские трюки!
Это все, что касается мнений английских ученых.
Американцы не поступили намного лучше. В 1857 году
комитет Гарвардского университета предостерегал публику
против исследований по этому предмету, который
"разлагает нравственность и унижает разум". Далее они
назвали его "заразительным влиянием, которое
определенно уменьшает правдивость в мужчине и чистоту
в женщине". Позднее, когда профессор Роберт Хэер,
великий академик, не боясь мнений своих современников,
стал исследовать спиритизм и уверовал в него, его
немедленно объявили non compos mentis, и в 1874 году,
когда одна из нью-йоркских ежедневных газет обратилась с
циркулярным письмом к ведущим ученым страны, прося
их заняться исследованием спиритизма, и предлагало
оплатить расходы, они, подобно гостям, приглашаемым на
ужин, "единодушно начали извиняться и отказываться".
Все же, несмотря на равнодушие Гёксли, шутливость
Тиндаля и "бессознательную мозговую деятельность"
Карпентера, многие ученые, столь же знаменитые, как они,
исследовали этот неприятный предмет и, будучи
побеждены неопровержимостью доказательств, сами стали
новообращенными верующими в спиритизм. А другой
ученый и великий писатель, хотя и не спиритуалист, дает
это свое, заслуживающее уважения свидетельство:
"Что духи умерших изредка снова посещают живых и появляются
в своих прежних обиталищах, было во всех веках укоренившимся
верованием во всех европейских странах не только у сельских жителей,
но и у части интеллигенции... И если человеческие свидетельские
показания по такому предмету имеют какую-либо ценность, то огромная
масса их имеется налицо; они охватывают как отдаленнейшие века, так
и нынешнее время и настолько же безупречны и обширны, как
доказательства по всем другим предметам" [48, стр. 121].
К сожалению, человеческий скептицизм - это
крепость, способная не поддаваться никакому количеству
свидетельских показаний. И, начиная с Гёксли, наши мужи
науки принимают только такие доказательства, которые их
устраивают, - не больше.
"О, люди, позор вам! бес с бесом нечистым
Договор нерушимо блюдут, - человек же
Постоянно враждует с созданьем разумным..."
Чем объяснить такое расхождение во взглядах среди
людей, учившихся по одним и тем же учебникам, черпавшим
свои знания из одного и того же источника? Ясно, что это еще
одно подтверждение старой истины, что нет двух людей,
которые в точности одинаково видели бы одну и ту же вещь.
Эта идея прекрасно сформулирована доктором Дж. Дж.
Гартом Уилкинсоном в письме Диалектическому Обществу:
"Я давно уже убедился", - говорит он, - "на моем жизненном
опыте в качестве пионера исследователя нескольких ересей, которые
быстро становятся правоверными верованиями, что почти все истины
приемлемы для нас постольку, поскольку они свойственны нашему
темпераменту, насколько они соответствуют нашим влечениям, нашей
интуиции, и что дискуссии и разузнавание дает немногим больше,
нежели питание темперамента".
Этот глубокий наблюдатель мог бы еще добавить к
своему опыту опыт Бэкона, который заметил, что:
"...малая философия склоняет человеческий ум к атеизму, а
глубокая философия приближает его к религии".
Профессор Карпентер превозносит прогрессивную
философию наших дней, которая "не игнорирует ни одного
факта, каким бы странным он ни был, если он
подтверждается достаточно вескими доказательствами", и
все же он был бы первым, кто стал бы отрицать право
древних на признание за ними философских и научных
знаний, хотя они обоснованы на таких же достоверных
показаниях как и те, которыми пользуются в своих
научных и философских работах нынешние ученые. По
отделу науки возьмем в качестве примера электричество и
электромагнетизм, на которых имена Франклина и Морзе
так возвысились на свитке славы. Сказано, что шесть
столетий до христианской эры Фалес открыл электрические
свойства янтаря; и все же последние исследования
Швейгера в его обширных трудах по символизму вполне
доказали, что все древние мифологии были обоснованы на
науке натуральной философии и также, что наиболее
сокровенные свойства электричества были известны
Пирамида