вроде льна, из которого делают ткань, которую очищают,
бросая ткань в огонь. Он добавляет, что эта ткань
чрезвычайно дорогая - как жемчуг и алмазы, и не только
потому, что этот материал редко встречается, но и потому,
что его чрезвычайно трудно соткать из-за малой длины
нитей. Сперва этот материал бьют молотком,
расплющивают, вымачивают в теплой воде; и когда он
высушен, его легко разделить на нити, как лен, и потом
ткут. Плиний утверждает, что он видел сделанные из этого
материала полотенца и сам участвовал в эксперименте их
очищения огнем. Баптиста Порта также говорит, что нашел
то же самое в Венеции во владении одной кипрской дамы.
Это открытие алхимиков он называет secretum optimum.
Доктор Грейв в своем описании редкостей
Грешемского колледжа (семнадцатое столетие) выражает
уверенность, что искусство выделки и употребления такого
полотна навсегда утеряны; но оказывается, что это не
совсем так, потому что мы находим, что музей Септалия
еще в 1726 году хвастался, что он является владельцем
нитей, веревок, бумаги и сети, сделанных из такого
материала. Кроме того, некоторые из этих предметов, как
мы узнаем из "Искусства бальзамирования" Гринхилла на
стр. 361, были сделаны руками самого Септалия.
"Грейв", - говорит автор, - "кажется, считает, что Asbestinus
Lapis и Amianthus - одно и то же и называет их по-английски
бахромчатым камнем";
он говорит, что этот камень растет короткими нитями
или бахромами длиною от одной четверти до полного
дюйма; эти нити с блеском; они тонки, как те, что прядет
червь-шелкопряд и гибкие, как лен или пакля. Что этот
секрет не совсем еще утерян, также доказывается тем
фактом, что некоторые буддийские монастыри в Китае и
Тибете им обладают. Был ли он сделан из волокон того или
другого камня, мы не можем сказать, но мы видели в
буддийском женском монастыре желтый халат, какой носят
буддийские монахи; в нашем присутствии его бросили в
большую яму, полную горящих угольев; через два часа его
вынули из ямы, и он был такой чистый, точно его
выстирали водою с мылом.
В наше время подобные суровые испытания асбеста
производились в Европе и Америке, и теперь это вещество
применяется в промышленности для изготовления
кровельного материала, несгораемой одежды и огнестойких
сейфов. Очень ценные залежи этого минерала на острове
Стэйтен в Нью-Йоркской гавани, поставляют его в связках
наподобие сухого хвороста, причем волокно иногда бывает
длиною в несколько футов. Тончайшая разновидность
асбеста, называемая древними ???????? (неоскверненная),
получила свое название вследствие своего белого сатино-
подобного блеска.
Также древние делали фитили для своих вечных ламп
из другого камня, который они называли Lapis Carystius.
Обитатели города Каристо, кажется, не делали из него
никакого секрета, так как Маттей Радер говорит в одном
сочинении [223]:
"Они расчесывали, пряли и ткали из этого пушистого камня
материю для плащей, столового белья и т. д., и когда эти вещи
загрязнялись, то вместо воды очищали их огнем".
Павсаний в "Аттике" и Плутарх [220] также
утверждают, что фитили ламп делались из этого камня, но
Плутарх добавляет, что в его время этого камня больше не
находят. Лицет склонен верить, что вечные лампы древних,
находимые в гробницах, совсем не имели фитилей, так как
фитилей находили очень мало, но Лудовико Виве,
наоборот, утверждает, что он видел их множество.
Лицет, кроме того, твердо уверен, что
"питание для огня может быть дано с таким уравновешенным
характером, что оно может сгореть только после долгого ряда веков, и,
ни материя не испаряется, а крепко противостоит огню, ни огонь не
пожирается материей, но сдерживается ею, точно цепью, от
улетучивания кверху".
К этому Томас Браун [224, с. 124], говоря о лампах,
которые прогорели многие сотни лет, добавляет:
"Это происходит от чистоты масла, которое не выделяет никаких
испарений, способных дать копоть и удушить огонь; ибо, если бы воздух
питал пламя, то последнее могло бы просуществовать какие-то минуты,
после чего весь воздух был бы израсходован". - Но он добавляет:
"Искусство приготовления этого несгораемого масла утеряно".
Не совсем, и время это докажет, хотя бы всё, что мы
теперь пишем, было бы обречено, подобно многим другим
истинам.
От имени науки нам говорят, что она не признает других
видов исследования, кроме наблюдения и опыта. Мы
согласны. И не имеем ли мы записей наблюдений фактов,
скажем, за три тысячи лет, фактов, доказывающих оккультные
силы человека? Что касается опытов, то какие же лучше
возможности можно для них требовать, чем те, которые
представляются так называемыми современными
феноменами? В 1869 году различные английские ученые
приглашались Лондонским Диалектическим обществом
оказать помощь в исследовании этих феноменов. Давайте
посмотрим, что наши философы на это ответили. Профессор
Гёксли написал:
"У меня нет времени для таких исследований, которые сопряжены
со многими хлопотами (если они не такие, какие мне известны) и ведут
к неприятностям... Я не интересуюсь этим предметом... даже если
феномены подлинные - они меня не интересуют" [225, с. 229].
Джорж X. Льюис мудро выразился в следующем
изречении:
"Когда какой-нибудь человек говорит, что феномены производятся
Пирамида