знанием, о которых мы [и так] говорим, что они меры
предметов. Таким образом, это изречение ничего не
содержит, хотя кажется, что содержит нечто особенное.
Итак, ясно, что единое в существе своем, если точно
указывать значение слова, есть прежде всего некоторая
мера, главным образом для количества, затем для
качества. А мерой оно будет, если оно неделимо - в одном
случае по количеству, в другом - по качеству; поэтому
единое неделимо или вообще, или поскольку оно единое.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Что же касается сущности и природы единого, то
необходимо выяснить, как обстоит здесь дело, подобно
тому как мы при рассмотрении затруднений [1] разбирали,
что такое единое и как его надо понимать, а именно:
есть ли само по себе единое некоторая сущность (как это
утверждали сначала пифагорейцы, а затем Платон) или
скорее в его основе лежит некоторое естество, и о едином
надо высказаться более понятно и скорее наподобие тех,
кто рассуждал о природе, из которых один утверждал, что
единое - это дружба, другой - воздух, третий -
беспредельное.
Если же ничто общее не может быть сущностью, как об
этом сказано в рассуждениях о сущности и о сущем, и если
само сущее не может быть сущностью в смысле единого
помимо множества (ибо оно общее всему), а может быть
лишь тем, что сказывается о чем-то другом, то ясно, что
и единое не может быть сущностью: ведь сущее и единое в
большей мере, нежели что бы то ни было другое,
сказываются как общее. Так что и роды не самобытности
(physeis) и сущности, существующие отдельно от других, и
единое не может быть родом по тем же самым причинам, по
которым не могут быть родом ни сущее, ни сущность.
Кроме того, во всех [областях бытия] дело [с единым]
должно обстоять одинаково: ведь о едином говорится в
стольких же смыслах, что и о сущем; поэтому, так как
когда речь идет о качестве, единое есть что-то
определенное по качеству, и точно так же когда речь идет
о количестве, то очевидно, что и вообще следует
выяснять, что такое единое, так же как следует выяснять,
что такое сущее, ибо недостаточно сказать, что именно в
этом [2] и состоит его природа. У цветов единое есть тот
или иной цвет, скажем белое, а все остальные цвета
представляются происходящими из него и из черного,
причем черное есть лишение белого, как и тьма - лишение
света; так что если бы вещи были цветами, то они были бы
некоторым числом, но числом чего? Очевидно, цветов, и
единое было бы некоторым определенным единым, например
белым цветом. Подобным же образом если бы вещи были
напевами, то и они были бы числом, но числом четвертей
тона, однако число не было бы их сущностью; и единое
было бы чем-то, сущностью чего было бы не единое, а
четверть тона. И точно так же в речи сущее было бы
числом ее звуков и единое было бы гласным звуком. А если
бы вещи были прямолинейными фигурами, то они были бы
числом фигур и единое было бы треугольником. И то же
самое можно сказать и о других родах [сущего].
Так что если числа и единое имеются и у состояний, и у
качеств, и у количеств, и у движения и во всех этих
случаях число сеть число определенных вещей, а единое
есть определенное единое, но сущность его отнюдь не в
том, чтобы быть единым, то и с сущностями дело должно
обстоять таким же образом, ибо со всем дело обстоит
одинаково. Таким образом, очевидно, что единое в каждом
роде [сущего] есть нечто определенное и что само по себе
единое ни у какого рода не составляет его природу; и как
у цветов искомое само по себе единое - это один цвет,
так и у сущности искомое само по себе единое есть одна
сущность; а что единое некоторым образом означает то же
самое, что и сущее, это ясно из того, что оно
сопутствует категориям в стольких же значениях, что и
сущее, и не подчинено [особо] ни одной из них (ни
категории сущности, например, ни категории качества, а
относится к ним так же, как сущее), а также из того, что
если вместо "человек" говорят "один человек", то ничего
дополнительного не высказывают (так же и "быть" ничего
не значит помимо сути вещи, ее качества или количества),
а быть единым означает быть чем-то отдельным.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Единое и многое противолежат друг другу различным
образом; прежде всего единое и множество противолежат
друг другу как неделимое и делимое, а именно:
разделенное или делимое называют некоторым множеством, а
неделимое или неразделенное - единым. А так как имеется
четыре рода противопоставления [1], а здесь один из двух
членов противоположности [2] есть лишенность другого, то
они противоположны друг другу и не обозначаются ни как
противоречащие друг другу, ни как соотнесенные друг с
другом. А свое название и объяснение единое получает от
своей противоположности - неделимое от делимого, потому
Пирамида