себе. Однако под тем, что не есть само по себе, разумеют
двоякое: то, что таково в силу присоединения его к
другому, и то, что таково не в силу этого. А именно: в
первом случае нечто обозначается как то, что не есть
само по себе, потому, что при его определении
присоединяют его к другому, как, например, если кто,
определяя, что такое быть бледным, приводил бы
определение бледного человека, а во втором случае нечто
обозначается так потому, что другое определяемое
присоединяется к нему, например: если "платье" означало
бы "бледного человека", а "платье" определяли бы как
"бледное"; конечно, бледный человек есть нечто бледное,
но суть его бытия вовсе не в том, чтобы быть бледным.
Однако бытие платьем - есть ли это вообще некоторая
суть бытия? Или же нет? Ведь суть бытия (to ti en einai)
вещи есть именно суть ti еn einai) ее; а когда одно
сказывается о другом [привходящим образом], то
[сочетание их] не есть по существу своему определенное
нечто, например: бледный человек не есть по существу
своему определенное нечто, раз быть определенным нечто
свойственно лишь сущностям. Таким образом, суть бытия
имеется только для того, обозначение чего есть
определение. А определение имеется не там, где имя
выражает то же, что и обозначение (иначе все обозначения
были бы определениями: ведь тогда имя будет равнозначно
любому обозначению, так что и "Илиада" будет
определением), а там, где оно есть обозначение чего-то
первичного; а таково то, о чем говорят не так, как в тех
случаях, когда одно сказывается о другом [привходящим
образом]. Поэтому сути бытия нет у того, что не есть вид
рода, а имеется только увидав: ведь виды, надо полагать,
обозначаются не как сущие по причастности [другому], не
как состояние [другого] и не как привходящее. Правда, и
для всего остального, если оно имеет имя, будет
обозначение, указывающее, что то-то присуще тому-то, или
вместо простого обозначения будет даваться более точное;
но это не определение и не суть бытия вещи.
А может быть, и об определении говорится по-разному,
так же как о сути вещи? Ведь суть вещи в одном смысле
означает сущность и определенное нечто, в другом -
каждый из остальных родов сущего: количество, качество и
тому подобное. В самом деле, так же как бытие присуще
всему, но не одинаковым образом, а одному первично,
другим вторично, так и суть прямо присуща сущности, а
всему остальному - лишь в некотором отношении: ведь и о
качестве мы можем спросить, "что оно такое?", так что и
качество есть некоторого рода суть, только не в прямом
смысле; а так же, как о не-сущем некоторые только
нарицательно (logikos) говорят, что оно есть - не в
прямом смысле, а в том смысле, что оно есть не-сущее,
точно так же обстоит дело и с качеством.
Следует, конечно, обращать внимание и на то, как надо
выражать свою мысль о каждом предмете, однако во всяком
случае не больше, чем на то, как в действительности
обстоит с ним дело. Поэтому и теперь, раз способ
выражения ясен, скажем, что и суть бытия, так же как
суть, присуща первично и прямо сущности, а затем всему
остальному, и это будет суть бытия не в прямом смысле, а
суть бытия такого-то качества или количества. Ибо
последнее должно обозначать как сущее или по одной
только общности имени, или через прибавление или отнятие
(в том же смысле, в каком мы и о неизвестном (to me
opiate ton) говорим как об известием); впрочем,
правильно было бы обозначать это не по общности имени и
не в одном и том же смысле, а так, как "врачебное"
употребляется в разных случаях, потому что имеет
отношение к одному и тому же, не имея при этом один и
тот же смысл, но и не в силу общности имени: ведь и о
врачуемом теле, о врачебной деятельности и врачебном
приборе говорится не по общности имени и не в одном
значении, а потому, что имеет отношение к одному и тому
же. Впрочем, безразлично, каким из этих двух способов
хотят выразить свою мысль, однако очевидно, что
определение и суть бытия вещи в первичном и прямом
смысле относятся к сущностям. Правда, они сходным-
образом относятся и к остальному, однако не в первичном
смысле. В самом деле, если мы это принимаем, то
необходимо, чтобы определение сути бытия содержало не то
же, что дано в любом обозначении, а лишь то же, что дано
в определенном обозначении; а так будет, если это есть
обозначение чего-то единого - единого не в силу
непрерывности, как "Илиада", или связности, а в любом из
[основных] значений единого; а единое имеет столько же
значений, сколько и сущее; сущее же означает то
определенное нечто, то некое количество, то некое
качество. Поэтому и для "бледного человека" будет
обозначение и определение, но не в том смысле, как для
бледного и для сущности.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Если не считать определением обозначение, даваемое
через присоединение, то возникает затруднение, для
какого из свойств не простых, а попарно связанных
возможно будет определение. Ибо такие свойства
Пирамида