Сказалась, может быть, слишком тяжкая психологическая нагрузка
- это вечное хождение в маске материализма, марксизма, эта
постоянная двойная жизнь. Он как бы надорвался. Силы продолжали
вливаться уже только от Жругра через постоянный канал
инвольтации. За короткое время вождь постарел, а постоянные
физические недомогания окончательно подрывали его нервное
равновесие.
Разрывал ею и страх перед новыми соперниками. Первым,
совершенно явным, был, конечно, Стэбинг. Однако такого
человекоорудия Гагтунгра, которое могло бы стать новым
кандидатом в антихристы, в верхних кругах американскою народа
не намечайтесь. Но сознание, рассудок и некоторые неотчетливые
сведения, получаемые от земных источников информации, вносили
теперь такую путаницу, что вождю начал мерещится еще не
открытый им в виде конкретного человеческого существа, но уже
родившийся где-то в Энрофе страшный соперник, более пугающий,
чем Гитлер. И подобно тому, как сам он, владычествуя в России,
по крови и духу был не русским, а грузином, так и потенциальный
соперник мерещился ему не американцем по рождению. Ему
представлялось, что этот кандидат должен выйти из недр мирового
еврейства: о том, что в еврействе имеются некоторые узкие
круги, носящиеся с затеей выпестовать всемирною владыку, он
знал. И он решил, что неспроста Гитлер так беспощадно
расправлялся именно с еврейским народом. Только не следовало
действовать так топорно. Следовало постепенно выселить по
крайней мере евреев Советского Союза в особые зоны, где и можно
было бы как следует их прощупать - всех до единого.
Сознание начинало давать перебои.
Тем опаснее представлялось дальнейшее пребывание у власти
этого существа, утратившего последние представления о
соотношении вещей и масштабов. Урпарп не мог уже вливать в него
ни своей энергии, ни эманации своего разума через хохху, и
только Жругр продолжал еще пользоваться некоторым подобием
пуповины, эфирным каналом инвольтации, соединявшим его с
человекоо-рудием. Сам внушаемый великим демоническим разумом
Шаданакара, уицраор готовился к решительному вторжению, вместе
со всей воинственной силой Друккарга и китайского шрастра, в
шрастры других метакультур. Все активнее внушал он проводнику
своей воли решимость развязать третью мировую войну.
Предполагалось, что нападение должно произойти совершенно
внезапно, мгновенно и что несколько десятков водородных бомб,
сброшенные в течения немногих часов на жизненные центры
западных государств, сразу определят исход войны в пользу
Доктрины. В противном же случае санкция Урпарпа перенеслась бы
на Стэбинга, а Сталин, погибнув в Энрофе, был бы возможно
скорее взят в Гашшарву для окончательной подготовки к
последнему воплощению. Умостить историческую и социальную
дорогу ко всемирной тирании в Энрофе тогда пришлось бы не
Доктрине, а той концепции, которая победила бы ее и на основе
космополитизма создала бы новое прельстительное универсальное
учение. Демонический разум понимал, конечно, что разрушительная
сила третьей мировой войны вызовет опустошение целых стран, и
это само по себе было ему нежелательно, но новый огромный
приток гавваха был желателен в высшей степени. Кроме того,
предполагалось, что молниеносный характер войны сузит масштабы
возможных опустошений.
В первых числах марта 1953 года произошел решительный
поединок между Яросветом и Жругром. Канал инвольтации,
соединявший существо уицраора с его человекоорудием, был
перерезан в мгновение ока. Если бы это можно было сделать
раньше, настолько же раньше оборвалась бы и жизнь
человекоорудия, так как никаких человеческих сил было
недостаточно, чтобы выдерживать лежавшую на этой психике и на
этом физическом организме нагрузку. Это совершилось около двух
часов ночи. Через полчаса его сознание угасло, но агония
продолжалась, как известно, несколько дней. Урпарп подхватил
оборванный конец канала инвольтации и пытался сам влить в
погибавшего силу и сознание. Это не удалось - отчасти потому,
что несколько человек, сновавших у смертного ложа, постарались,
чтобы он не вернулся к жизни. Мотивы, руководившие этими
людьми, были различны. Некоторые боялись, что, если он
останется во главе государства, он развяжет войну, а война
рисовалась им как великое бедствие для всех и смертельная
опасность для Доктрины. Но был среди приближенных и тот, кто
столько лет стоял у руля механизма безопасности; он знал, что
вождь уже наметил его как очередную жертву, очередную подачку
глухо ропщущему народу; на него должна была быть возложена в
глазах масс вся ответственность за миллионы невинно погибших.
Кончина Сталина приоткрывала для нею шанс к тому, чтобы самому
занять его место. Линия его деятельности при жизни вождя
диктовалась тремя мотивами: запугивать Сталина, раздувая и
выдумывая физические опасности, якобы грозившие ему со всех
сторон, держать страну в узде страха и немоты и этим самым
утолять собственную жажду крови. Человек этот был носителем
темной миссии, заключавшейся в умножении всенародных страданий,
но сознание его было плоским и амистичным, как стол, а объем
его личности и дарований - ничтожным. Это был Малюта Скуратов
XX века.
Наконец, великая минута настала: Сталин испустил дух.
От этого удара дрогнула Гашшарва. Друккарг огласился
воплями ужаса и гнева. Жругр взвыл от ярости и боли. Полчища
демонов взмыли из глубин в верхние слои инфракосмоса, стараясь
затормозить падение умершего в пучину магм.
Горестное беснование передалось в Энроф. Похороны вождя,
вернее, перенос его тела в мавзолей, превратились в
идиотическое столпотворение. Морок его имени и его дел был так
велик, что сотни тысяч людей восприняли его смерть как
несчастье. Даже в тюремных камерах некоторые плакали о том, что
же теперь будет. Толпы, никогда не удостаивавшиеся чести видеть
вождя при его жизни, теперь жаждали улицезреть его хотя бы в
Пирамида