организацию. Эта квазицерковь приняла от своей предшественницы
и ее исконную догматическую неколебимость, и свойственное ей
сочетание централизованности с демократизмом, и ее систему
сурового внутреннего подчинения, и ее претензии на роль
единственного индикатора истины. Постарались имитировать даже
то душевное тепло, которое свойственно церкви. Идейное и
структурное единство партии охранялось такими же беспощадными
мерами, какими некогда, в века своего становления, христианская
церковь оберегала свое единство, вступая в жестокую борьбу с
любой ересью. А исключение провинившегося члена из лона
квазицеркви стало таким же страшным наказанием и воспринималось
несчастным столь же трагически, как в средние века
воспринималось отлучение от церкви.
Мало-помалу квазицерковь выработала и квазикульт. Вместо
жалких, кустарных антирелигиозных маскарадов в дни церковных
праздников упор был взят теперь на устройство грандиозных
массовых шествий, парадов и помпезных действ в дни праздников
революционных, на хоровое исполнение партийных квазипсалмов и
квазиакафистов и на поклонение квазимощам, покоившимся в
квазихраме у стен Кремля.
Средствами экономического и внеэкономического принуждения
на службу квазицеркви было привлечено все - от художественной
литературы до цирка, от сцен ведущих театров до ресторанных
эстрад. Стержнем же этой системы было сделано так называемое
просвещение, то есть лестница образовательно-воспитательных и
научных учреждений от детских садов до Академии наук СССР.
Человек какого образа воспитывался этой всеобъемлющей
педагогической системой? Каков был ее идеал?
Она развивала в испытуемом смелость, ибо смелость эта была
нужна государству для борьбы с врагами и для грядущих боев за
всемирную власть. Воспитывалась воля, но такая воля, которая
покорна государству и квазицеркви и тверда в осуществлении их -
и только их - директив. Воспитывалось чувство товарищества, но
товарищества по отношению только к тем, кто неукоснительно и
твердо отстаивал дело именно этого государства и этой
квазицеркви. Воспитывались правдивость и честность, но
честность особого рода: такая честность, когда человек, не
колеблясь, предаст товарища, друга, отца, выдаст любую
доверенную ему тайну, если они хотя бы в деталях противоречат
интересам государства и указаниям квазицеркви. Воспитывалось
творческое отношение к труду - все ради эффективности трудовых
процессов в интересах той же квазицеркви и того же государства.
Поощрялась жажда знания, но направлялась она по строго
определенному руслу: такому руслу, которое обеспечивало
технический прогресс и формирование определенной идеологии. Все
это окрашивалось тщательно культивируемой, выращиваемой,
питаемой, поливаемой, подогреваемой ненавистью к врагу, причем
врагом считался каждый мыслящий иначе, чем квазицерковь. В
итоге получалась развитая, энергичная, жизнерадостная,
целеустремленная, волевая личность, по-своему честная,
по-своему идейная, жестокая до беспощадности, духовно узкая,
религиозно-невежественная, зачастую принимающая подлость за
подвиг, а бесчеловечность - за мужество и героизм. Создавался
законченный тип самоуверенного фанатика, воображающего, что его
государство - лучшее из всех государств в мире, его народ -
талантливее всех народов, его квазицерковь - ковчег абсолютной
истины, его идеология - безупречно правильна, его вождь -
непогрешим не только ex cathedra, но и во все минуты своей
жизни, все же остальное - ветошь, исторический мусор, только
мешающий жить и осужденный на безжалостное уничтожение.
Но какими бы прочными ни были позиции, занятые Доктриной в
битве за человеческие души, внутри этих душ продолжала
протекать почти невидимая постороннему глазу, часто невнятная
рассудку самих людей борьба провиденциального начала с теми,
кто пытался его искоренить. В повседневности, в быту, в семьях,
в дружбе, в любви, в тайных движениях человеческого сердца, в
смутной тоске, в неутолимых сомнениях, самопроизвольно
возникающих из недр совести, в общении с природой, в струях
красоты, низливавшихся в душу от великих творений прежних
времен, сказывалось непобедимое сопротивление духа.
Таких стадий достигла борьба с духовностью в тридцатых
годах нашего века, когда над шестой частью земного шара
обрисовалась с окончательной резкостью исполинская фигура
страшного человеческого существа, еще издалека предвиденная и
предсказанная великими пророками России.
ГЛАВА 3. ТЕМНЫЙ ПАСТЫРЬ *
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пищей многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
И станет глад сей бедный край терзать...
Так начинается поразительное стихотворение, написанное
шестнадцатилетним юношей Лермонтовым в 1830 году. Озаглавлено
оно четко: "Предсказание".
...И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь - и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож.
И горе для тебя! Твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон,
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как черный плащ с клонящимся пером.
Пирамида