низшими расами; веру во враждебный заговор таких низших рас против
героических германцев на протяжении всей истории: апокалиптическую надежду на
пангерманский золотой век, в котором осуществится арийское господство над
миром. Собственно, такой черно-белый дуализм служил гранитным основанием и
для гитлеровских взглядов на жизнь.
Свидетельства о знакомстве Гитлера с Гвидо фон
Листом и его арманизмом менее надежны и опираются
на третью сторону и некоторые литературные предположения. Когда в 1959 году
Дэйм читал в Мюнхене лекцию о Ланце фон Либенфельсе, он упомянул о его связи
с Листом по венской среде арийских оккультистов. После лекции к Дэйму подошла
некая Эльза Шмидт-Фальк, которая сообщила, что Гитлер регулярно посещал ее и
ее последнего мужа в Мюнхене. В эти встречи Гитлер часто упоминал о своем
чтении Листа и с энтузиазмом цитировал книги старого мастера. Гитлер также
говорил ей, что некоторые члены Общества Листа в Вене снабдили его
рекомендательными письмами к Президенту Общества в Мюнхене, но это будто бы
оказалось ни к чему, поскольку Ванек был "то ли смертельно болен, то ли уже
умер" к моменту прибытия Гитлера в Мюнхен. Другие мюнхенские источники
подтверждают интерес Гитлера к Листу. В 1921 году доктор Бабетта Штайнингер,
одна из первых членов нацистской партии, подарила на день рожденья Гитлеру
эссе Tagore о национализме. На форзаце она написала личное посвящение:
"Адольфу Гитлеру моему дорогому Арманенбрату". Обращение к эзотерическому
термину указывает на их знакомство с работами Листа. Другим свидетелем
знакомства Гитлера с Листом стал Кубичек. Он описал рисунки Гитлера к пьесе,
которую он написал, когда они жили вместе в 1908. В драме излагался конфликт
между христианскими миссионерами и германскими жрецами языческих гробниц в
горах Баварии. Гитлер легко мог заимствовать этот сюжет из Die Armanenschaft
der Ario-Germanen Листа, опубликованной в том же году, немного раньше.
Эльза Шмидт-Фальк состояла в генеалогической исследовательской группе
нацистской партии в Мюнхене в 20-е годы. Она утверждала, что часто
встречалась с Гитлером и знала его еще по Вене. Если верить ей, Гитлера
особенно впечатляла Deutsch-Mythologische Landschaftsbilder и он имел первое
издание этой книги. Он также высоко ценил Der Unbesiegbare (1898) и часто
спорил с ней на арио-германские темы. Ее другие показания сводились к
следующим утверждениям: Гитлера вдохновляла идея Листа о подземных
исследованиях в Соборе Св. Стефана в Вене; Гитлер был настолько заинтригован
захоронением винных бутылок в Карнунтуме в 1875, что намеревался
эксгумировать эту "первую свастику" сразу после захвата Австрии; восхищение
Гитлера перед фольклорным творчеством Листа заставило его просить ее
написать "Bayrisch-Mythologische Landschaftsbilder" об окрестностях Мюнхена;
другие нацистские лидеры, Людендорф, Гесс и Эккарт также читали Листа.
Обилие сообщений Шмидт-Фальк превращает ее в сомнительного свидетеля. Нет
никаких доказательств особенного интереса Гитлера к археологии или фольклору.
Если Гитлер читал только первое издание Deutsch- Mythologische
Landschaftsbilder, он не мог знать историю о свастике в Карнунтуме, поскольку
она появилась только во втором издании в 1913. Источник ее сведений о круге
чтения Эккарта, Гесса и Людендорфа не выяснен, равно как неясно когда она
впервые услышала от Гитлера об аннексии Австрии. Эти утверждения могли бы
только указывать на ее участие в нацистском движении по меньшей мере с 1923 и
весь период Третьего Рейха. Интерес Гитлера к генеалогии, помимо собственной,
с особыми ссылками на родословную других нацистских лидеров, которые она
изучала для него, также выглядит недоказанным. Но даже если свидетельства
Шмидт-Фальк не полне точны, остается посвящение Штайнингер от 1921,
доказывающее знакомство Гитлера с Листом.
Политические аспекты мысли Листа могли быть симпатичны юному Гитлеру. Протест
Листа против политического оформления национализма чехов вполне отвечал
раннему опыту Гитлера в Линце. Лист также осуждал фантастический всеобщий
заговор Великой Интернациональной Партии против немцев и такие его проявления
как демократия, парламентаризм, феминизм и "еврейские" влияния в искусстве,
прессе и бизнесе. Строгое деление Листом мира на арийцев и не-арийцев
соответствовало и дуалистической доктрине Ланца фон Либенфельса. В своем
проекте рестраврации арманистского государства Лист подробно описал иерархию
служб, уровней власти и разделение на традиционные административные области
(Gaue), чему впоследствии тщательно подражали vцlkisch лиги, ранняя
нацистская партия и Третий Рейх. В то время как арийцы в его представлении
могли пользоваться разнообразными привилегиями и всеми политическими правами,
неарийцы использовались только как слуги и рабы. Лист также мечтал о приходе
пангерманского тысячелетия и о мировой гегемонии для нового арио-германского
государства. Гитлеру было понятно также романтическое восхищение Листа перед
древним миром арманизма, его институтами и героическими лидерами.
Но едва ли Гитлер мог оценить антикварную направленность мысли Листа. Его
конечно интересовали немецкие легенды и мифология, но он никогда не пытался
искать их следы в фольклоре, местных обычаях и названиях. Его не интересовали
ни геральдика, ни генеалогия. Его любовь к мифологии была связана скорее с
идеалами и подвигами героев и их музыкальной интерпретацией в операх Вагнера.
Перед 1913 годом утопия Матери-Германии привлекала его гораздо больше, чем
золотой век древности. Его любовь к Германии исключала любые симпатии,
которые Лист адресовал династии Габсбургов как живому следу арманизма и
Vianicmina-Vienna как священному арийскому городу древности. Переехав в
Германию, едва ли Гитлер мог развивать и укреплять свой интерес к австрийским
vцlkisch древностям. Как и в случае с Ланцем, его больше мог привлекать
основной манихейский дуализм расизма Листа, а не его оккультные традиции.
Гитлер уехал из Вены в конце мая 1913и направился на запад, в землю своей
мечты. По прибытии в Мюнхен его сердце сильнее забилось от образов и звуков
подлинно немецкого города. Он снял комнату в семье портного на
Шлейшеймерштрассе 34 и зарегистрировался в полицейском участке как "художник
и человек искусства". Следующие несколько месяцев он потратил на освоение
баварской столицы и ее окрестностей и на зарабатывание денег, очень неплохих
для художника, рисующего почтовые открытки. Многие из мюнхенских художников
того времени живы до сих пор, но никто не помнит ничего о его деятельности до
призыва в армию в августе 1914. Нет никаких документов, подтверждающих его
связь с Germanennorden, Reichshammerbund, или другими vцlkisch группами
города перед Первой Мировой войной. Только однажды Гитлер упомянул о своем
чтении Филиппа Штауффа после ухода в немецкую армию в 1914 году. Штауфф
поразил его, поскольку "открыл глаза" на господство евреев в немецкой прессе,
но нет указаний, что Гитлер что-то знал о его догматических и эзотерических
интересах.
Безразличие Гитлера к vцlkisch идеям, касающимся древних немецких институтов
и традиций отразилось и в развитии нацистской партии под его руководством. В
то время как Общество Туле и Germanennorden все же имели в виду сложный арио-
расистско-оккультный культурный комплекс, организации, которые унаследовали
Пирамида