(1899), присоединился к пангерманизму и вскоре обратился в протестантство.
Хотя проект Los von Rom был целью лишь промежуточного этапа на его пути к
собственному расовому культу ариософии, все же он обозначил важность
пангерманизма для его идеологического развития.
Жизненно важным элементом для ариософского понимания национальных конфликтов
и немецкого духа был расизм. Классическим источником по вопросу о
превосходстве нордическо-арийской расы с пессимистическим предсказанием
подчинения ее неарийскими народами служили размышления Артура де Гобино. И
хотя его творчество не вызвало немедленного отклика, идеи его отозвались
длительным эхом, множество пропагандистов иначе интерпретировали его выводы -
в пользу грядущего торжества германизма. Когда социал-дарвинисты заговорили о
неизбежности биологической борьбы в человеческом мире, то подразумевалось,
что арийцы (или истинные немцы) не подвергнутся разрушительным влияниям этой
войны, что они смогут противостоять угрозе распада и смешения, утверждая свою
расовую неприкосновенность и чистоту. Необходимость войны рас и евгенической
реформы нашли широкий отклик в Германии на исходе века: основные работы
Эрнста Краузе, Отто Аммона, Людвига Вильзера, Людвига Вольтмана - все социал-
дарвинисты - были опубликованы между 1890-ми и 1910.
Выдающийся зоолог Эрнст Геккель, неоднократно предупреждавший об угрозе
смешения рас, с целью популяризации расистской версии социал-дарвинизма среди
немцев основал Монистическую Лигу в 1906. Эти научные воплощения расизма, в
формулах физической антропологии и зоологии придали силу и без того
предвзятым мнениям народных националистов в Германии и Австрии. Лист
заимствовал опорные расистские понятия из практики движения. Ланц сотрудничал
со "Свободным словом", полуофициальным журналом Монистической
Лиги и с "Политико-антропологическим обзором" Вольтмана. Таким образом,
огромная важность арийского расизма в ариософии, несмотря на ее язык
оккультных формул, может быть связана и с расистскими интерпретациями социал-
дарвинизма в Германии.
Если некоторые аспекты ариософии связаны с проблемами немецкого национализма
в империи Габсбургов конца XIX столетия, то другие ее стороны имеют причиной
особенности венской жизни. В отличие от этнически разнородных провинций
Вена была традиционно немецким городом, коммерческим и культурным центром
австрийского государства. Однако, в 1900 г. стремительная урбанизация ее
окраин в соединении с притоком людей других национальностей сильно изменила
ее облик, а в некоторых центральных районах - и этнический состав. Старые
фотографии красноречиво свидетельствуют о переменах венской жизни в конце XIX
века. В 50-е годы старый звездообразный вал принца Евгения был разрушен,
чтобы дать место для новой Рингштрассе с ее великолепными новыми дворцами и
общественными зданиями. Если сравнить облик Вены до и после произошедших
метаморфоз, легко заметить утрату интимной, эстетической атмосферы
королевской резиденции среди великолепных парков; ее сменил жесткий,
монументальный стиль метрополии. Может быть, реагируя на новую Вену, Лист
отвергал городскую культуру и прославлял средневековую сельскую идиллию.
Между 1860 и 1900 гг. население города возросло почти втрое, породив в
результате серьезный жилищный кризис. В 1900 году не менее чем 43% населения
занимали помещения из двух комнат и менее, широко распространились
бродяжничество и нищета. Одновременно с перенаселением и возникновением
трущоб, произошло крупное переселение евреев из Галиции. В 1857 только 6 тыс.
евреев остались в столице, а в 1910 эта цифра возросла до 175 тыс., что
составляло более чем 8% всего населения города: на отдельные районы
приходилось до 20% временных жителей. Восточные евреи носили традиционный
костюм и вели жизнь мелких торговцев или разносчиков. Немцы, озабоченные
духом народа, определенно могли рассматривать это новое вмешательство как
серьезную угрозу этническому характеру столицы. В качестве примера такой
реакции можно вспомнить описание Гитлером своей первой встречи с евреями во
внутреннем городе. Озабоченность ариософов растущим преобладанием
негерманских национальностей в Австрии наряду с такими местными переменами
могли бы завершить предварительное обследование проблемы.
Остается выяснить, каким образом ариософия впитала оккультные идеи популярной
в Вене теософии. Хотя
Теософское общество возникло там в 1886, немецкий перевод основного текста
движения, "Тайной доктрины", был опубликован только в 1901. В 1900-х можно
было наблюдать целую серию немецких теософских публикаций. Но
ариософские тексты (с 1907) явно были связаны с европейской модой на
теософию, в связи с чем нелегко было приписать специфически австрийское
качество народническо-теософскому феномену. Мистические и религиозные
спекуляции смешались также с псевдонаучными формами (социал-дарвинизм,
монизм) народнической идеологии в Германии. Существенно и то, что многие
ариософские авторы и сторонники общества Листа жили за пределами Австрии.
Таким образом, хотя народнический расизм, антикатолицизм и ненависть к
современности ариософии связываются со специфическими австрийскими
факторами, вовлечение в ее орбиту теософии указывает на более общий феномен
Не только венские ферейны, но и маленькие кружки нашли в новой доктрине
"свежее" доказательство для собственных теорий арийско-германского
превосходства. Особенная уместность теософии для оправдания элитаризма и
расизма еще будет обсуждаться в дальнейшем.
Сформулируем выводы: рождение ариософии в Вене связано с проблемами
современности и национализма в империи Габсбургов начала века. Внешне все еще
блистательная и преуспевающая, Вена была обращена в прошлое. Под давлением
времени эта "старая, космполитическая, феодальная, крестьянская Европа" - все
еще пульсирующая на землях империи - мягко и незаметно исчезала. Некоторые
буржуа, особенно мелкие остро ощущали угрозу прогресса, безумного роста
городов и экономической концентрации. Эти тревоги усугублялись растущей
враждебностью среди народов империи разрушавшей и без того хрупкое равновесие
много национального государства. Подобные crpaxи стимулировали
возникновение оборонительных идеологий, которые их сторонники предлагали как
панацеи для мира под угрозой. То, что многие искали безопасности и
стабильности в доктринах немецкой идентичности, было в общем нормальной
реакцией на жизнь в сердце империи, этом тигеле народов. Описывая свои
чувств, к людям негерманского происхождения в современной ему Вене, Гитлер
говорил: "Я нахожу смешение рас : имперской столице отвратительным. Этот
базар чехов поляков, венгров, украинцев, сербов и хорватов невыносим. Город
кажется воплощением расовой нечистоплотности".
Кажется трагическим парадоксом, что насыщенное многоцветье народов
Габсбургской империи, законность династической власти, одинаково
расположенной ко всем, смогли породить расовую доктрину геноцида в наш век
национализма и социальных метаморфоз.
2
ОККУЛЬТНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ ГЕРМАНИИ
Пирамида