опасность. В подзорную трубу интуиции он уже узрел вид на Олд Бейли с
высоты птичьего полета. Тот факт, что не было реальной причины для
беспокойства, лишь усиливал чувство тревоги.
- Она, должно быть, разыгрывает нас, - сказала Гретель тяжелым, холодным
голосом, преодолевая свое волнение с нарочитым усилием.
Мы обыскали все помещение, но Лу и след простыл, а в холле пропало ее
меховое пальто и шляпка. Я повернулся к Миссис Вебстер.
- Что случилось? - спросил я резко.
Лицо этой женщины вновь превратилось в непроницаемую маску. Она бросила
вызывающий взгляд на Платта, в чьих глазах застыл коварный вопрос.
- Я вообще ничего не могу понять, - сказала она задумчиво. - Все время,
пока Лу была в спальне, она, казалось, испытывала крайнюю неловкость. Я
думаю, что ей было плохо без порошка. Если бы у меня только был с собой,
это бы немного встряхнуло ее. Dummer Ezel! Я никогда больше никуда не
выйду без него, пока жива. Я забыла, под каким предлогом она ушла.
Полагаю, что это была просто уловка, чтобы уйти и раздобыть героин.
Воцарилось молчание. Платт боялся сказать то, что вертелось у него на
языке. Я был всерьез озадачен. Происшествие уничтожило эффект принятого
мной кокаина. (Удивительно, как просто разрушить его заклятье!).
Превозмогая Танталовы муки я налил три порции бренди, и бросил щепотку
снежка в мой стакан, чтобы быть уверенным, что вернусь именно в то
состояние, в котором находился.
Мисс Вебстер тем временем полностью овладела собой.
- Мы просто очень глупые дети, - сказала она весело, сделав глоток бренди,
- поднять столько шума из ничего. Можно найти тысячу и одну причину,
почему она могла решить выйти. Здесь ужасно жарко, и она, наверное, решила
прогуляться на свежем воздухе. В любом случае, вам не стоит беспокоиться
обо мне. Вы, ребята, лучше отправляйтесь в город и делайте свои дела. А я
подожду ее здесь, пока она не появится, и сильно отшлепаю ее за то, что
она так напугала нас всех.
Платт и я надели пальто и шляпы. Мы уже прощались с Гретель, говорили ей,
чтобы она заказала себе внизу хороший ланч, когда услышали, как в
американском замке повернулся ключ.
- А вот и она, - радостно вскричала Гретель. - Мы вели себя совсем как
дети!
Дверь открылась; но вошла в нее вовсе не Лу. Это была Мейзи Джекобс, и
лицо ее было сурово и полно решимости. Она сухо кивнула остальным, взяла
меня за руку и сказала глубоким, напряженным голосом.
- Вы должны тотчас же отправиться со мной, сэр Питер. Вы нужны леди
Пендрагон.
Я побледнел. И вновь, вырвавшись из клубка противоречивых чувств, я
вспомнил основополагающую истину, которую забывал так изощренно и так
часто.
Самым моим глубоким чувством была любовь к жене. Я негодовал понимая это,
и никак не мог смириться с этим. Я задал довольно глупый вопрос:
- Что-нибудь случилось? - словно лицо Мейзи, если не говорить ничего о ее
неожиданном появлении, не было бы достаточным свидетельством серьезности
ситуации.
- Пойдемте со мной, - повторила она.
Гретель наблюдала за диалогом как кошка. Она метала взглядом молнии в
Платта, опасаясь, что от страха тот обронит какую-нибудь непоправимую
глупость.
- Разумеется, при сложившихся обстоятельствах можно сделать только одно, -
поспешно сказала она, блестяще оценив сложившуюся ситуацию. - Вы
немедленно поедете с Мисс Джейкобс, сэр Питер. Не стоит говорить, как я
обеспокоена, но я надеюсь, что на самом деле все не так уж плохо. Мы с
Мистером Платтом заглянем позже, чтобы узнать новости; и если все в
порядке - а я даже мысли не допускаю, что может быть как-нибудь иначе - мы
назначим встречу на утро по всему, что касается наших дел. Не теряйте ни
минуты времени.
Я второпях попрощался с ними, и взял Мейзи за руку. Она побежала со мной
вниз по лестнице, оставив остальных дожидаться лифта.
ГЛАВА IV
ОТ ГРЕХА ПОДАЛЬШЕ
Машина Царя стояла у дверей. Мейзи уселась за руль и тронулась с места, не
говоря ни слова. Я сидел, дрожа, сбоку от нее, и меня переполняли
необъяснимые угрызения совести. От кокаиновых восторгов не осталось и
следа. Кокаин как будто усугублял мою нервозность, но, тем не менее, я
неоднократно прибегал к наркотику за время недолгой поездки.
Когда мы добрались до студии, там сидела на своем обычном месте, за
столом, Лала, а Царь расхаживал по комнате из угла в угол, положив руки за
спину и склонив голову, с таким глубокомысленным видом, что, казалось, и
не заметил, как мы прибыли. Лу так и не сняла свои меха. Она стояла точно
статуя, посреди комнаты. Она то заливалась краской, то бледнела, и это
было единственным признаком того, что она еще жива. Глаза ее были закрыты.
По какой-то причине она напомнила мне подсудимого, ожидающего приговора.
Царь резко остановился, и мы обменялись рукопожатиями.
- Снимайте шляпу и пальто, и присаживайтесь, сэр Питер, - сказал он резко.
Его обращение было совсем непохоже на прежнее. Он уселся в кресло, отыскал
в кармане старую черную трубку и закурил ее, предварительно набив черным
табаком. Казалось, что он чрезвычайно возбужден, что опять же было
совершенно ему не свойственно. Затем он прокашлялся и поднялся, и
поведение его полностью переменилось. Мне он предложил одну из своих
миллионерских сигар, и жестом велел Лале подать мне выпить.
- Это новейшая мода у нас в студии, - сообщила Лала веселым тоном. Она
явно старалась ослабить напряжение. - Бэзил изобрел этот коктейль прошлым
вечером. Мы называем его Кубла Хан номер два. Как вы видите - это
наполовину джин, наполовину кальвадос, чайная ложка мятного ликера и около
двадцати капель лауданума. Пропускаете через колотый лед, и вот вам самая
освежающая штука из всех, мне известных.
Я машинально принял эту шикарную смесь, с трудом сдерживая свое
нетерпение. Мне хотелось сразу перейти к делу. Я ощущал близость чего-то
не терпящего отлагательств. И еще мне не нравилось, как ведет себя Лу. Она
оставалась абсолютно неподвижной и безмолвной; это навевало таинственную
жуть.
Царю понадобилось три спички, чтобы раскурить свою трубку, и она
продолжала гаснуть чуть ли не перед каждой затяжкой. Вскоре он со злостью
Пирамида