хронометром стала Природа, частью которой были мы сами.
Мы сумели прошагать очередные пять минут; но снова нас одолела усталость.
Виды застила от наших глаз настойчивая потребность в героине. Мы утолили
нашу злую жажду, но на этот раз для нас было очевидно все безобразие этого
акта. Некому за нами было следить; и, тем не менее, нам казалось, что сама
Природа была оскорблена присутствием двух уродцев.
- Пойду-ка я вперед, в Аббатство, - сказал Царь. - А вам лучше не спешить.
Я скажу там, чтобы вам приготовили освежающее и пошлю кого-нибудь вниз,
чтобы он вас проводил.
Он махнул рукой и зашагал вверх по холму устойчивой, размеренной походкой
опытного альпиниста.
Ладонь Лу коснулась моей. Мы пребывали наедине с природой. Новое чувство
зарождалось в нас. Каким-то образом ощущение обособленности улетучилось. Я
нежно привлек ее к себе; и мы обменялись долгим поцелуем, чего давно уже
не делали. Нет, мы не целовали друг друга. Мы являлись деталями картины,
естественным стремлением которой было поцеловаться.
- Не лучше ли нам продолжить подъем, - предложила Лу немного погодя,
высвобождаясь из моих объятий.
Но в этот момент нас атаковала и в самом деле причудливая личность. Это
был светловолосый мальчик лет пяти от роду, босоногий, но одетый в
короткую рубаху темно-голубого цвета, с широкими рукавами и капюшоном на
алого цвета подкладке. Лицо его было очень серьезно, и он обратился к нам
с военным приветствием:
- Твори, что ты желаешь да будет то Законом, - сказал малыш степенно и
протянул руку. - Я направлен, чтобы отвести вас в Аббатство.
Даже Лу сознавала, что совершенно невозможно взять на руки и поцеловать
такую важную маленькую личность. Мы прониклись торжественным духом события
и, встав на ноги, с подобающим достоинством обменялись рукопожатиями.
И тут у него из-за спины выбежал мальчик еще меньших размеров.
- Любовь закон, любовь воля, - промолвил он, что было, конечно, выражением
вежливости.
- Да они не знают, что сказать, - снисходительным тоном пояснил тот, что
постарше. - Меня зовут Гермес, - обратился он к Лу. - А этой мой друг
Дионис.
С нами случился приступ неконтролируемого хохота, который Гермес счел как
нечто совсем уж неуместное. Однако Дионис без смущения заявил моей
спутнице: "Я слю тебе больсой поцеюй".
Она подхватила потрясающего постреленка, и вернула поцелуй с процентами.
Когда она поставила его на землю, он взял нас за руки, а Гермес, тем
временем, с крайне ответственным видом шел впереди, периодически
оглядываясь, дабы удостовериться, что с нами все благополучно.
Дионис видимо решил, что в его задачу входит потешать нас, докладывая о
различных объектах вдоль дороги.
- Вон там стоит дом хорошего человека, - говорил он. - Я вас туда отведу
на ланч, если обещаете вести себя подобающе. А там живет женщина-баян, -
продолжал он, явно успокоенный нашими заверениями в том, что поведение
будет подобающим.
Важный вид старшего и бесшабашный характер младшего то и дело вызывали у
нас приступы подспудного смеха.
- Кажется, будто мы попали прямо в сказку, - заметила Лу.
- Большой Лев утверждает, что только такие истории и бывают правдивыми, -
ответил Гермес, явно готовый к пространному обсуждению данной темы, если
это окажется необходимым. Но я без затруднений признал его правоту.
- А вот Аббатство, - сказал он, когда мы обогнули угол. И взору открылось
низкое, вытянутое строение.
- Какое же это Аббатство, - возмутился я. - Это вилла.
- Это потому что ты смотришь неправильными глазами, - возразил мне Гермес.
- Я и сам так думал, пока меня не просветили.
- А что ты думаешь, мистер Лам сможет просветить и нас? - задал я вопрос,
тщетно пытаясь осилить комизм ситуации.
- О, здесь он не мистер Лам, - свысока поправил меня Гермес. - Здесь он
Большой Лев и, разумеется, он может научить любого, если тот не слишком
глуп или не слишком стар. Я и сам был очень глуп, когда прибыл сюда, -
признался он извинительным тоном. - Это стало поворотным пунктом моей
карьеры.
Этому ребенку было определенно не больше пяти лет отроду, и его разговор
был абсолютно невероятен. Нарастало ощущение, будто мы забрели ненароком в
очарованный край. И сам этот край в тоже время очаровывал.
Дионис сгорал от желания доставить нас в Аббатство, и тянул нас за руки.
- Ладно, Ди, - сказал ему Гермес, - разве ты не знаешь, что неправильно
дергать людей вот так. Это тоже одно из правил, - объяснил он Лу, - не
мешать другим людям. Большой Лев говорит, что у всех будет все получаться,
только если каждого оставят в покое.
Похоже он решил, что последнее высказывание требует пояснения.
- На этой неделе Киприда читает нам Гиббона; и она объясняет нам, что все
беды произошли от того, что одни суются в дела других.
- Гиббона? - завопил я, хохоча. - Кто же тогда следующий?
- Ну, историю Рима знать нужно, - отвечал Гермес тоном директора школы на
собрании учителей.
- А что вы читали на прошлой неделе? - поинтересовалась Лу, несмотря на
хохот, одолевавший ее также, как и меня.
- Нам читали Шелли, - поправил мальчик. - Мы сами не читаем.
- Десятый не танцует, - процитировал я.
- Не будь ослом, Петушок, - сказала Лу.
- Но почему, Гермес, вы не читаете сами?
- Большой Лев не хочет, чтобы мы учились, - ответил ребенок. - Нам нужно
учиться пользоваться глазами, а чтение их портит.
- Но почему? - удивилась Лу. - Я не понимаю. По-моему, чтение - лучший
способ получить знания.
- Довольно Бочему, будь оно проклято, бабака, - топнул ножкой Дионис.
На этот раз дело было не в физической усталости, удивительные дети
заставили нас позабыть все физические ощущения. Но когда вы взбираетесь на
холм, то у вас нет возможности посмеяться так, как того хочется. Мы
уселись на поросшем травой и цветами клочке земли, и начали кататься по
нему туда сюда, вырывая пучки травы, и кусая их, чтобы превозмочь наши
эмоции.
Дионис явно принял это за баловство и начал скакать рядом; но Гермес, хотя
ему явно хотелось поучаствовать, сдержался, благодаря своему чувству
ответственности.
По щекам Лу катились слеза.
Пирамида