засухи литовцы нуждались в дожде, в лесной чаще богу молнии обычно приносили
в жертву черную телку, черного козла и черного петуха. В таких случаях огромные
толпы людей собирались со всей округи, пили, ели и взывали к Перкунасу. Они
трижды обносили кубок с пивом вокруг огня, а затем выливали жидкость в пламя,
молясь богу о ниспослании ливней. Так что главный бог литовцев, бог дуба, грома
и дождя, очень схож с Зевсом и Юпитером.
Из этого обзора следует, что богу дуба, грома и дождя в гтарину поклонялись все
основные ответвления арийской расы Европе и что он был главным божеством их
пантеона
Глава XVI
ДИАНУС И ДИАНА
В этой главе мы предполагаем резюмировать выводы, к которым мы пришли в
процессе проведенного исследования, и, соединив рассеянные лучи света воедино,
направить их на темную фигуру Немийско-го жреца.
Мы обнаружили, что на ранних ступенях общественного развития люди, не зная
скрытых природных процессов и тех узких пределов, в которых мы способны их
контролировать и направлять, как правило, присваивали себе такие функции,
которые ныне представляются сверхъестественными или божественными.
Поддержанию этой иллюзии способствовали те же самые причины, которые ее
породили: удивительный порядок и единообразие в протекании природных
процессов. Колеса великой машины вращаются так плавно и так точно, что дают
терпеливому наблюдателю возможность предсказать время года, если не день,
когда они приведут к исполнению его надежд или страхов. Регулярное повторение
великого цикла, вернее, серии циклов природных явлений запе-чатляется даже в
неразвитом уме дикаря. Он предвидит это повторение и, предвидя, принимает
желаемое за^ результат вмешательства своей воли, а нежелательное — за действие
воли врага. Нам кажется, что пружины, приводящие в действие огромную машину,
лежат далеко за пределами нашего знания, завернуты в покрывало тайны,
проникнуть за которое мы не можем и надеяться. Но невежественному человеку
они представляются лежащими в пределах его досягаемости; он воображает, что
может к ним прикоснуться и с помощью магии употребить их на благо себе и во
зло своим врагам. Со временем ложность этого убеждения становится для него
очевидной: он обнаруживает, что есть вещи, которых он не может сделать,
удовольствия, которых не может получить, страдания, которых не может избегнуть
и самый искусный маг. Это недостижимое благо и это неизбежное зло он отныне
приписывает воздействию невидимых сил, благосклонность которых несет с собой
жизнь и радость, а гнев — смерть и страдания. Так на смену магии приходит
религия, а на смену магу — жрец. На этой стадии развития мышления последней
причиной вещей признается личность высших существ. Эти многочисленные и
часто враждующие между собой существа похожи на человека по своей природе и
даже по своим слабостям, хотя значительно превосходят его в силе и
продолжительности жизни. Еще не пришло время, когда под мощным
воздействием философии их резко очерченные индивидуальности растворились и
слились в непознаваемый субстрат явлений, который наше воображение наделяет
теми или иными качествами и в зависимости от этого нарекает его различными
именами — их человеческий ум изобрел для сокрытия своего невежества. Люди,
пока они видят в богах существа сродни им самим, а не возносят их на
недосягаемую высоту, полагают, что тот, 'кто выделяется способностями среди
своих собратьев, может после смерти, а иногда даже при жизни достичь
божественности. Воплотившиеся в образах людей божества этого типа
опосредствуют переход от века магии к веку религии. Считается, что они хотя и
носят имена богов и окружаются божественной пышностью, наделены
магическими способностями. От них, как и от колдунов, ждут защиты от
враждебных заклинаний, излечения от болезней, дарования потомства, регуляции
погоды и исполнения других обрядов, которые считаются необходимыми для
плодородия почвы и размножения животных; они должны обеспечивать изобилие
своему народу. Люди со столь выдающимися и обширными способностями,
естественно, занимали в стране высочайшее положение и, пока разделение
духовной и светской власти не зашло слишком далеко, являлись высшими
авторитетами в гражданских и религиозных вопросах. Одним словом, они
являются и царями и богами. Окружающий царя ореол божественности уходит
своими корнями в глубины истории; и прошли многие века, прежде чем познание
природы и человека эти корни лодточило.
В классический период греко-римской древности правление царей было большей
частью делом прошлого; но предания об их родословной, титулах и притязаниях
содержат объяснение их царствования по божественному праву и их
сверхчеловеческих способностей. Поэтому не будет излишне смелым
предположить, что, хотя позднее Царь Леса в Неми лишился своей славы и был
предан забвению, он был представителем длинной линии священных царей,
которые в обмен на многочисленные блага, от них ожидаемые, не только
принимали от своих подданных знаки уважения, но становились объектом культа.
То немногое, что известно нам о функциях Дианы Арицийской, доказывает, что в
ней видели богиню плодородия, в частности богиню деторождения. В исполнении
этих важных обязанностей Диане, возможно, помогал ее жрец; они выступали в
роли Царя и Царицы на торжественном бракосочетании, целью которого было
весной и осенью украсить землю цветами и плодами и благословить людей
здоровым потомством.
Если Немийский жрец выступал в роли не просто царя, но и бога рощи, возникает
вопрос: персонификацией какого божества он являлся? Древние авторы отвечали,
что он был Вир-бием, супругом и возлюбленным Дианы. Но это нам мало что дает,
потому что о Вирбии нам почти ничего не известно. Ключом к этой загадке,
возможно, послужит тот факт, что в роще горел огонь, поддерживаемый вест-
алками. Ведь у арийских народов Европы вечные священные огни разжигались и
поддерживались дубовыми поленьями, а неподалеку от Неми, в самом Риме,
топливом для огня Весты служили древесина и ветви дуба. Это показал анализ
обугленных головней огня Весты, обнаруженных Д. Бони
-------------------------
Бони Джакомо (1859—1925)—итальянский археолог.
во время известных раскопок на римском Форуме в конце XIX века. Ритуал
священного огня отличался большим единообразием во всех латинских городах.
Отсюда можно заключить, что огонь Весты, в каком бы месте Лациума он ни
поддерживался, питался, как и в Риме, древесиной священного дуба. Если так же
обстояли дела в Неми, то тамошняя культовая роща была, вероятно, естественной
дубравой, а деревом, которое Царь Леса должен был охранять с риском для жизни,
был дуб. Действительно, Эней, согласно Виргилию, срезал Золотую ветвь с
вечнозеленого дуба Но дуб был священным деревом верховного бога латинян
Юпитера. Отсюда следует, что Царь Леса, чья жизнь была некоторым образом
связана с дубом, олицетворял ни более ни менее как самого Юпитера. По крайней
мере на это указывают имеющиеся в нашем распоряжении скудные сведения.
Представители древней альбанской династии Сильвиев (или Лесовиков), нося на
Пирамида