меня во все стороны. Я позволял событиям определять
направление моего вспоминания. Я
по своей воле стал придерживаться широких отрезков времени.
Например, я начал с людей с
факультета антропологии, но позволил своим воспоминаниям
перенести меня куда угодно во
времени, из настоящего до того дня, когда я начал учиться в
Калифорнийском университете.
Я рассказал дону Хуану, что обнаружил странную вещь, которую
совершенно забыл, — что
мне и в голову не приходило подумать об УКЛА, пока однажды
соседка моей подружки по
колледжу не приехала в ЛосАнджелес и мы не встретили ее в
аэропорту. Она собиралась
изучать музыковедение в УКЛА. Ее самолет прибыл после обеда, и
она попросила меня,
чтобы я отвез ее в университет, чтобы взглянуть на то место,
где она собирается провести
следующие четыре года своей жизни. Я знал, где университет,
потому что я столько раз
проезжал мимо его ворот на бульваре Сансет по дороге на пляж.
Но я никогда не был в
университетском городке. Это было во время каникул между
семестрами. Несколько
человек, которых мы расспрашивали, направили нас на
музыкальный факультет.
Университет был безлюден, но я субъективно наблюдал настолько
необыкновенные вещи,
которых никогда прежде не видел. Это был праздник для моих
глаз. Казалось, что здания
живут какой-то собственной энергией. Предполагаемое беглое
знакомство с музыкальным
факультетом превратилось в огромное турне по всей территории
университета. Я влюбился в
Калифорнийский университет. Я сказал дону Хуану, что
единственной вещью, омрачавшей
мой восторг, было раздражение моей подруги из-за того, что я
настоял на том, чтобы обойти
всю огромную территорию университета.
— Какого черта ты здесь ищешь? — закричала она, возражая
мне. — Как будто ты никогда
в жизни не видел университетов! Когда увидел один, увидел их
все. Мне кажется, ты просто
стараешься впечатлить мою подружку своей чувствительностью! Я
не старался, и горячо
сказал им, что искренне впечатлен красотой окружающей
обстановки. Я чувствовал столько
надежды в этих зданиях, столько обещаний, и все же я не мог
выразить своего
субъективного состояния.
— Я училась почти всю жизнь, — сказала моя подруга сквозь
зубы, — и меня тошнит от
этого, я устала. Никто здесь ни черта не найдет! Здесь только
пустая болтовня, и они даже
не готовят человека справляться со своими обязанностями в
жизни. Когда я сказал, что
хотел бы здесь учиться, она еще больше разъярилась.
— Иди работать! — закричала она. — Пойди и справься с
жизнью с восьми до пяти, и
брось эту чушь! Это и есть жизнь: работа с восьми до пяти,
сорок часов в неделю!
Посмотришь, что это тебе даст! Взгляни на меня — теперь я
суперобразована, но я не
подхожу для работы. Я знал только то, что никогда не видел
настолько прекрасного места.
Тогда я пообещал себе, что во что бы то ни стало пойду учиться
в УКЛА. Мое желание имело
прямое отношение ко мне самому, но все же оно было
продиктовано не потребностью в
самом удовольствии. Оно было скорее из области благоговения. Я
сказал дону Хуану, что
раздражение моей подружки настолько покоробило меня, что
заставило взглянуть на нее по-
другому, и, насколько я помню, это был первый раз, когда чьи-
то слова вызвали во мне
такую глубокую реакцию. Я увидел в моей подружке черты
характера, которых раньше не
замечал, черты, которые меня до смерти напугали.
— Наверное, я составил о ней ужасное мнение, — сказал я
дону Хуану. — После нашего
визита в университет мы отдалились друг от друга. Как будто
Калифорнийский университет
вошел между нами как клин. Я знаю, что глупо так думать.
— Это не глупо, — сказал дон Хуан. — Это совершенно
обоснованная реакция. Я уверен,
что, когда ты ходил по университетскому городку, ты встретился
с намерением. Ты
намеревался там быть, и тебе нужно было отбросить все, что
мешало этому. — Но не
перебарщивай в этом, — продолжал он. — Прикосновение воинов-
путешественников очень
легкое, хотя и совершенствуется. Рука воина-путешественника из
тяжелых железных тисков
превращается в руку привидения, руку из осенних паутинок.
Воины-путешественники не
оставляют никаких отметок и следов. В этом — вызов для воинов-
путешественников. Слова
дона Хуана погрузили меня в глубокое и мрачное состояние
самообвинения, так как я из
своего небольшого пересказа узнал, что у меня очень тяжелая
Тэги:
Шаманизм
Пирамида