— Ты мне купишь норковую шубу? — спросила она меня между
всхлипываниями. Я
взъерошил ее волосы и сказал, что куплю.
— Если она тебе не понравится, отнесешь ее обратно в
магазин и получишь деньги, —
сказал я. Она засмеялась и стукнула меня так, как раньше. Ей
нужно было возвращаться к
работе, и мы расстались, после того как я пообещал, что приду
еще, чтобы встретиться с
ней, но если не вернусь, прошу ее понять, что моя жизнь
швыряет меня во все стороны, но я
сохраню в себе память о ней на всю оставшуюся жизнь, и может
быть, даже дольше. Я
действительно вернулся, но только чтобы увидеть издалека, как
ей вручают норковую шубу.
Я услышал, как она визжит от восторга. Эта часть моего задания
была закончена. Я уехал,
но я не стал воздушным, как говорил дон Хуан. Я раскрыл старую
рану, и она начала
кровоточить. Это был скорее не дождь снаружи, а тонкий туман,
который, казалось,
пронизывал меня до мозга костей. Потом я поехал к Сандре
Фланеган. Она жила в одном из
пригородов Нью-Йорка, в который можно доехать на электричке. Я
постучал к ней в дверь.
Сандра открыла ее и посмотрела на меня, как на привидение. Она
сильно побледнела. Она
была еще красивей, чем раньше, возможно из-за того, что она
поправилась и выглядела
большой как дом.
— Как, ты, ты, ты! — сказала она, запинаясь, не в состоянии
выговорить мое имя. Она
зарыдала, и некоторое время казалась возмущенной укоряющей. Я
не дал ей возможности
продолжать это. Мое молчание было полным. В конце концов это
подействовало на нее. Она
впустила меня, и мы присели в ее комнате.
— Что ты здесь делаешь? — сказала она намного спокойнее. —
Тебе нельзя здесь
оставаться! Я замужем! У меня трое детей! И я очень счастлива
в моем браке. Быстро
выстреливая свои слова, как пулемет, она рассказала мне, что
ее муж очень надежный, без
особого воображения, но хороший человек, что он не
чувственный, и ей приходилось быть
очень осторожной, потому что он очень легко уставал, когда они
занимались любовью, и
иногда он не мог идти на работу, и легко заболевал, но она
смогла родить троих прекрасных
детей, и после ее третьего ребенка ее муж, которого, кажется,
звали Герберт, просто
перестал это делать. Он больше не мог, но для нее это было
неважно. Я постарался
успокоить ее, заверяя ее снова и снова, что я приехал к ней
только на минутку, что не в
моих намерениях менять ее жизнь или как-то ее беспокоить. Я
рассказал ей, как тяжело
было ее найти. — Я пришел сюда, чтобы попрощаться с тобой, —
сказал я, — и сказать тебе,
что ты самая большая любовь в моей жизни. Я хочу сделать тебе
символический подарок в
знак моей признательности и вечной любви. Она была глубоко
растрогана. Она открыто
улыбнулась так, как раньше. Из-за щели между зубами она была
похожей на ребенка. Я
сказал ей, что она прекрасна как никогда, и это было правдой
для меня. Она засмеялась и
сказала, что она собирается сесть на строгую диету и что, если
бы она знала, что я к ней
приеду, она бы уже давно начала диету. Но она начнет сейчас, и
в следующий раз я увижу
ее такой же худой, как всегда. Она вспомнила об ужасе нашей
жизни вместе и как сильно
влюблена она была. Она даже думала о самоубийстве, хотя и была
набожной католичкой, но
нашла в своих детях нужное ей утешение, и все, что мы сделали,
было проделками
молодости, которые нельзя будет стереть, и их нужно просто
забыть. Когда я спросил ее,
какой подарок я могу ей сделать как символ моей благодарности
и любви к ней, она
засмеялась и сказала точно то же, что и Патриция Тернер: что у
меня нет даже ночного
горшка, и не будет, потому что так я устроен. Я настоял, чтобы
она что-то назвала.
— Ты можешь купить мне микроавтобус, в который поместятся
все мои дети? — сказала
она, смеясь. — Я хочу «Понтиак» или «Олдсмобиль», со всеми
этими приспособлениями. Она
сказала это, зная в глубине сердца, что я никак не могу
сделать ей такой подарок. Но я
сделал. На следующий день я повел машину торгового агента,
следуя за ним, когда он
доставил ей микроавтобус, и из припаркованной машины, где я
прятался, я услышал ее
удивление; но, в согласии с ее чувственной природой, ее
удивление было нерадостным. Это
была реакция тела, всхлипывания с болью, замешательство. Она
заплакала, но я знал, что
она плачет не потому, что получила подарок. Это была тоска,
Тэги:
Шаманизм
Пирамида