которая отзывалась во мне. Я
обвис на сиденье машины. Когда я ехал на поезде в Нью-Йорк и
летел в Лос-Анджелес,
постоянно присутствовало ощущение, что моя жизнь уходит; она
вытекала из меня, как
песок из пригоршни. Я не чувствовал себя освобожденным или
просветлённым, сказав
«спасибо» и «до свидания». Совсем наоборот, я глубже, чем
когда-либо, почувствовал груз
этой странной любви. Мне хотелось рыдать. Снова и снова в моем
уме прокручивались
названия, которые мой друг Родриго Каммингс придумал для книг,
которые так и не были
никогда написаны.. Он специализировался на придумывании
названий. Его самым любимым
было «Мы все умрем в Голливуде», еще одним — «Мы никогда не
изменимся», а моим
любимым, которое я купил за десять долларов, было «Из жизни и
грехов Родриго
Каммингса». Все эти названия проигрывались в моем уме. Я был
Родриго Каммингсом, я
застрял во времени и пространстве, и я любил больше жизни двух
женщин, и это никогда не
изменится. И, как и все мои друзья, я умру в Голливуде. Я
рассказал все это дону Хуану в
моем отчете о том, что я считал моим ложным успехом. Он
безжалостно отбросил все это. Он
сказал, что мои чувства были всего лишь результатом
индульгирования и жалости к себе, а
чтобы сказать «до свидания» и «спасибо», действительно имея
это в виду, и подтвердить
это, магам нужно переделать себя.
— Сейчас же преодолей свою жалость к себе, — потребовал он.
— Преодолей идею, что
тебе причинили боль, — и что у тебя будет как несократимый
остаток? Моим несократимым
остатком было чувство, что я сделал свой окончательный подарок
им обеим. Не в духе
возобновления чего-то или причинения кому-то вреда, а в
истинном духе того, на что дон
Хуан старался мне указать, — в духе воина-путешественника, чье
единственное
достоинство, как он сказал, в том, чтобы поддерживать память
обо всем, что на него
повлияло, чей единственный способ сказать «спасибо» и «до
свидания» с помощью
магического действия — хранить в своем безмолвии все, что
любил.
Часть третья
ЗА ПРЕДЕЛАМИ СИНТАКСИСА
— 10 —
ПРОВОДНИК
Я был в доме дона Хуана в Соноре и крепко спал на своей
кровати, когда дон Хуан
разбудил меня. Я практически всю ночь оставался на ногах,
обдумывая концепции, которые
он мне объяснил.
— Ты достаточно отдохнул, — сказал он, твердо, почти грубо
встряхивая меня за плечи. —
Не индульгируй в своей усталости. Твоя усталость — это больше
чем усталость, это желание,
чтобы тебя не беспокоили. Что-то в тебе возмущается тем, что
тебя беспокоят. Но тебе
крайне важно раздражать эту твою часть, пока она не сломается.
Давай пойдем
прогуляемся. Дон Хуан был прав. Какая-то моя часть чрезвычайно
возмущалась, когда ее
беспокоили. Я несколько дней хотел спать и не думать больше о
магических концепциях
дона Хуана. Совершенно против своей воли я поднялся и пошел за
ним. Дон Хуан
приготовил еду, которую я жадно съел, как будто несколько дней
не ел, а потом мы вышли
из дома и направились на восток, к горам. Я был настолько
сонным, что не замечал, что
сейчас раннее утро, пока не увидел солнца, которое взошло как
раз над восточной горной
цепью. Я хотел сказать дону Хуану, что я проспал всю ночь без
движения, но он заставил
меня замолчать. Он сказал, что мы идем в экспедицию в горы на
поиски каких-то растений.
— Дон Хуан, что ты собираешься делать с растениями, которые
соберешь? — спросил я
его, как только мы отправились в путь.
— Они не для меня, — сказал он с улыбкой. — Они для моего
друга, ботаника и аптекаря.
Он делает из них настойки.
— Он что, яки, дон Хуан? Он живет здесь в Соноре? — спросил
я.
— Нет, он не яки, и не живет здесь, в Соноре. Ты когда-
нибудь с ним встретишься.
— Дон Хуан, он что, маг?
— Да, он маг, — сухо ответил он. Я спросил его, можно ли
взять несколько растений,
чтобы определить их в Ботаническом саду Калифорнийского
университета.
— Конечно, конечно! — сказал он. В прошлом я обнаружил, что
Тэги:
Шаманизм
Пирамида
