отбор тех, кто поедет, а кто останется здесь. Кое-кто заявлял:
“Нет, я не поеду!” или “Я останусь здесь!”, а другие наоборот,
говорил: “Пусть едут только хикарерос — раз мы не можем
поехать все, пусть едут те, кому это больше всего надо!” Хотя они
не впадали в ярость, — вообще мне никогда не приходилось
видеть, чтобы виррарика на что-то сильно сердились, —
дискуссия продлилась не меньше получаса. Все это время мы —
теварис — чувствовали себя последними свиньями, из-за которых
и заварилась вся эта каша.
Все это время маракаме Антонио, и уруквакалп Лусиано,
старейшие и самые уважаемые представите ли группы, лежали
себе в стороне около костра, словно разгорающийся спор их
совершенно не интересовал.
— Эй, Маноло, почему бы тебе не раздобыть другой грузовик,
чтобы мы могли увезти всех? — спросил Тайяу.
Посоветовавшись, теварис пришли к выводу, что это
невозможно. А если бы не удалось раздобыть тот грузовик?
Маноло содрогался от одной мысли о возможных последствиях.
— Жаль, но мы ничего не сможем сделать, придется ехать
только на этом грузовике.
На мгновение воцарилась тишина. И тут поведение виррарика
резко изменилось, словно не найдя решения после долгой
дискуссии, они решили, — просто решили, и все, — перестать
тревожиться и волноваться, не придавать особого значения
собственной значимости.
— Отлично! Если всем ехать невозможно, пусть наши
старейшины (в это время все еще лежавшие у костра — решат,
кому ехать, а кому оставаться!
Не говоря больше ни слова, виррарика принялись за работу:
один индеец достал маленькую ритуальную скрипку, другой —
такую же маленькую гитару. Они заиграли, а остальные, так же
безмолвно, выстроились друг за другом в длинную цепочку, и
начался ритуальный танец. Гитара и скрипка издавали
характерные для ритуальной музыки виррарика короткие
повторяющиеся аккорды, обладающие, при всей их простоте,
колоссальным воздействием. Их никогда не устаешь слушать, и
чувствуешь, что музыка как бы связывает тебя с какой-то
неведомой силой, исходящей из неведомого пространства, силой
доброй и радостной. Эту мелодию легко услышать в походе, на
танцах, на охоте за Хикури и за оленем.
Цепочка индейцев, превратившись постепенно в спираль,
закружилась вокруг костра, все ближе и ближе придвигаясь к
Татевари. Почти коснувшись пламени, спиралевидная цепочка
вдруг изменила направление и начала раскручиваться назад.
Индейцы двигались ритмично, ни разу не натолкнувшись, друг на
друга. Казалось невероятным, нечеловеческим, но так и было:
мужчины и женщины двигались вокруг огня в танцевальном
ритме настолько слитно, что казались единым целым, только тени
мелькали и слышался треск поленьев.
Время от времени кто-то из них произносил что-то на своем
языке, тогда они останавливались и о чем-то совещались, время от
времени радостно восклицая, а в это время другие свистели в
рожки, сделанные из бычьих рогов. Все это знаменовало
“прибытие” в одно из священных мест индейцев.
Мы, теварис, изумленно наблюдали за этим невероятно
красивым и волнующим ночным представлением, и старались
усвоить преподанный нам урок. Свое восхищение и
признательность мы решили выразить в таком же танце, только
несколько в стороне, так как не осмеливались влиться в
индейскую группу. Когда виррарика увидели, что мы танцуем так
же, не останавливаясь, не отдыхая, хотя прошло уже несколько
часов, они начали подбадривать нас: “Ага! Вот так! Правильно!”
Часа через три танец прекратился, но не прекратилось
состояние обостренного внимания. Один из индейцев начал
выкликать имена, названия священных мест, произносил еще
какие-то непонятные нам слова на своем языке, а все остальные
хором подхватывали их, и сопровождали приветственными
криками. Это было благословение всему самому важному в их
мире, и одновременно призывание удачи для всех паломников,
удачи в трудном путешествии, в которое они отправлялись. Среди
этих слов мы разобрали даже названия наших машин и грузовика,
к которым тоже призывалось благословение. Благословения
призывались и на нашу голову.
Снова начался танец, продлившийся около двух часов. Затем
все отправились спать. Путешествие на Хумун Куллуаби
началось!
Огромное скопище зданий, небоскребов, улиц начало быстро
уменьшаться в размерах, превращаясь в бескрайнее бетонное
озеро. Самолет поднимался все выше, и вскоре город полностью
скрылся за облаками. Я прикрыл веки и постарался расслабиться
— наконец-то я на пути домой! Я еще плохо отдавал себе отчет в
том, что же такое приключилось со мной там, в горах, однако
чувствовал, что рано или поздно весь этот хаос впечатлений
уляжется, и я сумею восстановить внутреннее душевное
равновесие. Еще раз я мысленно перебрал в памяти все эпизоды
моего пребывания в Мексике, завершившиеся этим взлетом:
горные маршруты, встречи с виррарика, духовный опыт,
приобретенный в пустыне Сан Луис, работа с учениками.
Виррарика считают свою жизнь путем, на котором каждый
прожитый день — это один шаг. Ведет этот путь к Духу. И я все
время, с самого раннего детства, представлял себе свою жизнь
точно так же, в этом же ключе. Каждое мое дело, каждое
начинание приближали меня к Источнику Всего, к Началу. Путь
мой проходил по удивительно странным местам, я переживал
самые невероятные, и на первый взгляд, ничем не связанные
между собой приключения. И все же я чувствовал — между всеми
этими событиями есть какая-то внутренняя связь, что все они
связаны с моими поисками своего подлинного “я”, осознания моей
связи с Духом.
Сюда можно отнести и чтение книг о Мексике в детстве, мои
Пирамида