большее,- когда оно, например, чересчур старается, когда тревожится, когда
начинает страшиться будущего - оно снижает эффективность этих сил и может
даже довести до того, что, лишенное жизненных сил, тело заболеет. В моем
теперешнем состоянии знание не имело отношения к эго: эго, так сказать,
было само по себе. Это означало, что физиологический рассудок, управляющий
телом, тоже был сам по себе. В течение какого-то времени этот надоедливый
невротик, пытающийся в час пробуждения стать полноправным хозяином,
благополучно находился в стороне,
Через французское окно я вышел в своего рода крытую аллею, затененную
отчасти вьющимися розовыми кустами, а отчасти планками в дюйм шириной с
просветом в полдюйма между ними, Светило солнце, и тени от планок
создавали полосатый узор на земле, скамейке и спинке садового стула,
стоявшего в этом конце аллеи. Тот стул- забуду ли я его когда-нибудь? Там,
где тени падали на полотняную обивку, полосы темного, но светящегося
синего цвета перемежались с раскаленными полосами, столь яркими, что
трудно было поверить в то, что они представляли собой не голубое пламя, а
что-то иное. В течение, как казалось, неимоверно долгого времени я
смотрел, не зная и даже не желая знать, с чем я столкнулся. В любое другое
время я увидел бы стул с чередующимися полосами света и тени. Сегодня же
объект поглотил концепт. Я был настолько погружен в созерцание, настолько
поражен тем, что вижу на самом деле, что не мог знать ни о чем ином.
Садовая мебель, планки, солнечный свет и тени - это были не более, чем
названия или понятия, чистая вербализация для утилитарных и научных целей
уже после совершения события. Событием же был этот непрерывный ряд
лазурных топок, разделенных бездонными пропастями горечавки. Оно вызывало
невыразимое удивление - удивление, почти граничащее с ужасом. И внезапно я
уловил намек на то, что значит быть сумасшедшим. У шизофрении есть свой
рай, точно так же, как ад и чистилище. Я помню, что один старый друг,
умерший много лет назад, рассказывал мне о своей душевнобольной жене.
Однажды на ранней стадии болезни, когда у нее периодически еще был ясный
ум, он отправился в больницу поговорить с ней о детях. Она слушала его
какое-то время, а потом резко оборвала, Как он смеет тратить время на пару
отсутствующих тут детей, когда в действительности, здесь и сейчас, играет
роль лишь невыразимая красота узоров, которые он создает своим коричневым
твидовым пиджаком всякий раз, когда двигает руками? Увы, этот рай
очищенного восприятия, чистого одностороннего созерцания длился недолго.
Полные блаженства паузы становились все короче, происходили все реже,
пока, наконец, их вообще не стало: остался только ужас.
Большинство принимающих мескалин переживают только райскую
составляющую шизофрении, Наркотик приносит ад и чистилище только тем, кто
недавно перенес желтуху либо страдает от периодических депрессий или
хронических нервных расстройств. Если бы мескалин, как другие, сравнимые с
ним по силе наркотики, был заведомо токсичен, его принятия было бы
достаточно самого по себе, чтобы вызвать нервное расстройство, Но
достаточно здоровый человек знает наперед, что, по отношению к нему,
мескалин совершенно безвреден и что его воздействие пройдет через
восемь-десять часов, не оставив похмелья, а следовательно, желания принять
новую дозу. Поддерживаемый этим знанием, он идет на эксперимент без страха
- другими словами, без какой-либо предрасположенности превращать невиданно
странное и отличное от обычного человеческого опыта в нечто
отвратительное, нечто действительно дьявольское,
Столкнувшись со стулом, который напоминал Страшный Суд,- или, точнее,
со Страшным Судом, который через длительное время и со значительными
трудностями я распознал как стул,-я тотчас же обнаружил себя на грани
паники. Я внезапно ощутил, что все зашло чересчур далеко. Чересчур далеко
- даже хотя произошел заход в насыщеннейшую красоту, в глубочайшую
значимость. Как я проанализировал позднее, это страх быть сокрушенным,
страх распада под давлением реальности более огромной, чем может вынести
разум, привыкший жить большую часть времени в уютном мире символов.
Литература о религиозном опыте изобилует ссылками на боль и ужас,
сокрушающих тех, кто оказался слишком внезапно лицом к лицу с каким-то
проявлением Mysterium tremendum (ужасная тайна (лат.)). На языке теологии
этот страх соответствует несовместимости человеческого эгоизма и
божественной чистоты, усугубляющейся изолированности человека и
бесконечности Бога. Вслед за Бёме и Вильямом Лоу мы можем сказать, что для
непереродившихся душ божественный Свет в своем полном блеске может
восприниматься только как горение, как очистительный огонь. Почти
тождественную доктрину можно найти в "Тибетской книге мертвых", где душа
умершего описывается как избегающая в муках Чистого Света Пустоты и даже
меньшего, более умеренного Света для того, чтобы стремглав броситься в
успокаивающую тьму самости в виде вновь рожденного человека или даже
зверя, несчастного призрака, обитателя ада. Все что угодно, только не
палящая яркость абсолютной Реальности-все что угодно!
Шизофреник - это душа не просто непереродившаяся, но к тому же
безнадежно больная. Его болезнь заключается в неспособности найти убежище
от внутренней и внешней реальности (что психически здоровый человек обычно
делает) в доморощенной вселенной здравого смысла - строго человеческого
мира полезных понятий, обобщенных символов и социально принятых
условностей. Шизофреник напоминает человека, постоянно находящегося под
воздействием мескалина, и поэтому он не способен изолировать переживание
реальности, для которой он недостаточно свят, которую он не может
объяснить, потому что это самый упрямый из первичных фактов, и которая,
поскольку она никогда не позволит ему посмотреть на мир чисто человеческим
взглядом, пугает его, заставляя истолковывать ее неослабную странность,
яркое горение ее значимости как проявления человеческой или даже
космической злобы и обращаясь к самым отчаянным контрмерам: от кровавого
насилия на одном конце шкалы до кататонии или психологического
самоубийства - на другом. А хотя бы раз отправившись вниз по инфернальной
дороге, человек никогда не будет в силах остановиться, Теперь это было
слишком очевидно.
- Если бы ты пошел не тем путем,- сказал я в ответ на вопрос
исследователя,- все случившееся стало бы доказательством заговора против
тебя. Все само собой это бы подтверждало, Нельзя было бы вздохнуть, не
поняв тут же, что это часть злодейского плана.
- Так, на ваш взгляд, вы знаете, где находится безумие? Ответ мой был
уверенным и прочувствованным:
- Да.
- А вы не смогли бы им управлять? - Нет, я не смог бы им управлять.
Если начать, в качестве главных посылок, со страха и ненависти, пришлось
бы идти до конца,
Пирамида