Яркие и чистые цвета являются отличительными чертами Иного Мира. Как
следствие этого, произведения изобразительного искусства, написанные
яркими и чистыми красками, способны при надлежащих обстоятельствах
восхитить разум созерцающего их в направлении страны его антиподов, Яркие
чистые цвета являются сущностью, но не красоты в целом, а лишь особого
рода красоты - визионерской. Готические церкви и греческие храмы, статуи
тринадцатого века после Рождества Христова и пятого века до Рождества
Христова - все они сверкающе разноцветны.
Для греков и средневековых людей такое искусство в стиле каруселей и
музеев восковых фигур, очевидно, было восхищающим. Нам оно кажется жалким.
Мы предпочитаем одноцветность наших Праксителей, наши "натуральные" мрамор
и известняк. Почему современные вкусы так отличаются в этом отношении от
вкусов наших предков? Я предполагаю, что причина состоит в том, что мы
чересчур хорошо познакомились с яркими и чистыми красками, чтобы они нас
трогали. Мы, конечно же, любуемся ими, когда видим их в какой-нибудь
величественной или изящной композиции, но сами по себе, как таковые, они
отнюдь нас не восхищают.
Сентиментальные любители старины жалуются на серость нашего века и
противопоставляют ему пестрое сверкание прошедших времен. На самом деле,
конечно же, в современном мире имеет место гораздо большее изобилие
цветов, чем в древнем. Ляпис-лазурь и тирский пурпур были очень дорогими
редкостями; роскошные бархат и парча царственных гардеробов, тканые или
расписанные драпировки в средневековых домах предназначались для
привилегированного меньшинства.
Даже великие мира сего обладали лишь немногими из этих, вызывающих
видения, сокровищ. Даже в семнадцатом веке монархи владели таким небольшим
количеством утвари и предметов обстановки, что им приходилось
путешествовать из дворца во дворец с повозками, нагруженными столовым
серебром, постельными покрывалами, коврами и гобеленами. Для основной
массы народа существовали лишь домотканые материи да несколько
растительных красителей. А для внутреннего убранства, в лучшем случае,
существовали минеральные краски, а в худшем (и в большинстве случаев) -
"пол из цемента и стены из навоза",
В стране антиподов любого разума расположен Иной Мир
сверхъестественного света и сверхъестественного цвета, идеальных
драгоценностей и фантастического золота. Но перед любой парой глаз
находилась лишь убогая темнота семейной лачуги, пыль или грязь деревенской
улицы, грязно-белые, серовато-киричневые и цвета гусиного помета рваные
одежды, Отсюда происходила страстная, почти отчаянная жажда ярких и чистых
цветов, и отсюда же проистекало подавляющее воздействие, производимое
подобными цветами, что бы они ни украшали - будь то церковь или дворец.
Сегодня химическая промышленность выпускает краски, красители и чернила в
бесконечном разнообразии и со множеством свойств. В современном мире
существует достаточно ярких цветов, чтобы обеспечивать производство
миллиардов флагов и комиксов, миллионов стоп-сигналов и буферных фонарей,
пожарных машин и банок "кока-колы" - сотнями тысяч, а ковров, обоев и
нерепрезентативного искусства - квадратными милями.
Полная осведомленность и прозаическая возможность обладания пораждают
безразличие. Мы видели слишком много чистых и ярких цветов в магазинах
"Вулворт", чтобы найти их по сути восхищающими, И здесь можно отметить,
что благодаря своей изумительной способности давать нам чересчур много
самых хороших вещей современная техника склонна обесценить традиционные
материалы, вызывающие видения. Например, городская иллюминация некогда
была редким событием, предназначенным для военных побед и национальных
праздников, для кононизации святых и коронования монархов. Теперь она
заполняет каждый вечер и прославляет качество джина, сигарет и зубной
пасты.
В Лондоне пятьдесят лет назад электрические надписи на крышах зданий
являлись новинкой и встречались столь редко, что сияли из туманной тьмы,
"словно драгоценности в ожерелье". На том берегу Темзы, где расположена
старая Шот-тауэр, золотые и рубиновые буквы были магически прекрасны - une
feerie, Сегодня фей нет. Повсюду неон и, будучи повсюду, он не производит
на нас никакого эффекта, разве что заставляет ностальгически тосковать по
первобытной ночи,
Только в свете прожекторов мы взимаем обратно то таинственное
значение, которое обычно - в век масла и воска, даже в век газа и угольных
нитей накаливания - сияло практически с каждого островка яркости в
бескрайнюю тьму. В свете прожекторов Собор Парижской Богоматери и римский
форум являются визионерскими объектами, обладающими силой восхитить разум
созерцателя, обратить его к Иному Миру.
Современная техника оказала тот же самый эффект обесценивания на
стекло и отшлифованный металл, какой она оказала на феерические лампы и
чистые, яркие цвета. Для Иоанна Патмосского и его современников стены из
стекла были возможны только в Новом Иерусалиме. Сегодня они являются
характерными чертами любого новейшего конторского здания или дачи. И это
пресыщение стеклом шло параллельно с пресыщением хромом и никелем,
нержавеющей сталью и алюминием, множеством старых и новых сплавов,
Металлические поверхности подмигивают нам в ванной комнате, сияют из
кухонной раковины, двигаются, сверкая, по всей стране в автомобилях и
поездах.
Те роскошные отражения в выпуклых поверхностях, которые так
завораживали Рембрандта, что он ни разу не попытался передать их в
красках, теперь являются общими местами у нас дома, на улице и на заводе.
Изысканная суть редкого удовольствия притупилась. То, что некогда являлось
игольчатым кристаллом визионерского наслаждения, теперь превратилось в
кусок пренебрегаемого кем бы то ни было линолеума.
До сих пор я говорил только о вызывающих видения материалах и их
психологическом обесценивании современной техникой. Теперь самое время
рассмотреть чисто художественные приемы, посредством которых создавались
вызывающие видения произведения искусства.
Свет и цвет склонны приобретать сверхъестественные свойства, когда
они видны посреди окружающей их темноты. У "Распятия" Фра Андже-лико в
Лувре - черный фон. Таков же он на фресках, изображающих "Страсти",
написанные Ан-дреа дель Кастаньо для женского монастыря Сан-та-Аполлония
во Флоренции, Отсюда проистекает визионерская напряженность и странная
восхищающая сила этих необычайных работ. Совершенно в другом
художественном и психологическом контексте тот .же самый прием очень часто
использовался в офортах Гойи. Летающие люди, конь на натянутом канате,
огромные и ужасные воплощения Страха - выделяются, будто залитые светом
прожекторов, на фоне непроглядной ночи.
Пирамида