которым следовало заниматься в первую очередь, ибо оно
могло
привести меня и Наташу к нашей встрече не на короткое
время в
тумане предчувствия, а навсегда, я не пришел в
назначенный
день.
Но теперь, когда мелодика моих чувств к любимой
перестала
быть заглушаемой аккомпанементом событий, застенки
ожидания
встречи расступились передо мной.
И ринулся я к телефонному аппарату, и снова
договорился о
своем приходе.
Гришина командировка истекала через три дня, и я
должен
был спешить уладить все, что только можно.
В течение сегодняшнего дня, когда я готовил свое
сердце к
встрече и оно обретало мужскую крепость в просторах
памяти,
вспомнилась мне Вика, и то, как я убил ее в себе, но тогда я
не
мог поступить иначе, потому что неминуемо остался бы
вне
познания Астрала. "Вне меня просторы эти, я не долго в
них
летал, -- вспомнились мне мои строки, -- потому что все
на
свете за просторы я отдал", -- только бы и осталось тогда
мне
сказать, если бы я не решился убить Вику, мою
последнюю,
любимейшую привязку на Земле. А Наташу я не хотел убивать,
да и
нельзя ее было убить, да и незачем, Наташа была нездешней,
она
приходила и уходила как наваждение, и, в конце концов, я
сам
превратился в наваждение.
Нам всегда было ближе всего быть местом для предмета,
и
потому обладали мы предметами только теми, которые были
на
нашем месте, и нам было даже невдомек, что стоит лишь
стать
самим предметом, и все места будут предлагаемы для него --
для
предмета все места есть, существуют для него, для места же
есть
только тот предмет, которым оно обладает. Наташа
являлась
предметом, она возникла на месте моем и ушла. И
тогда я
перестал быть местом, ибо на что мне нужна была пустота, я
тоже
стал предметом. Но обманчивое наваждение ускользнуло и
снова
стало местом... Да... тяжелее всего приручить,
обладать
наваждением.
Неторопливо, чтобы не захлестнула одышка, я поднялся
по
лестничной клетке в своем доме на пятый этаж в Гришином
земном
теле и позвонил в свою квартиру, как обычно, три коротких
раза.
За дверью послышались шаги, и после короткой паузы
кто-то
глянул в глазок на председателя кооператива, --
скрежетнул
металлический язычок замка, дверь отшатнулась внутрь
моей
квартиры.
Там в прихожей стояла Наташа, она улыбчиво смотрела
на
меня в дверную отщелину.
-- Здравствуйте, -- сказал я.
-- Вы Гриша? -- Поинтересовалась Наташа в
готовности
отстегнуть дверную цепочку.
-- Да, я товарищ Сергея и представитель фирмы, --
игриво
отрапортовал я, едва удерживаясь от желания вломиться
в
прихожую, схватить Наташу на руки и целовать. Тут же
Наташа
сорвала цепочку и распахнула дверь, она возникла перед мной
в
нежно-голубом атласном халатике. Наташа слегка
прищурилась,
словно от яркого света, будто предчувственно припоминая что-
то.
-- Проходите, -- с торопливой заботливостью
предложила
она, -- проходите на кухню, туфли снимать не надо. Я
сейчас
приготовлю чай. -- Наташа захлопнула дверь и провела меня в
мою
Пирамида