проговорила ведьма у самого Гришиного уха. -- Может,
еще
голодовку объявишь? -- Но Гриша продолжал упорно молчать.
И тут в следующее мгновение случилось
совершенно
неожиданное: Гришино дыхание остановилось, Екатерина сразу
же
это заметила.
-- Э, да ты шутишь, толстячок? Бесполезно, сам
задохнуться
не сможешь. Ну хорошо, проверим, сколько ты без воздуха
сможешь
просидеть, -- и она азартно стала поглядывать на наручные
часы.
Но прошло две, три минуты, а Гриша не дышал.
И тут Екатерина догадалась, она мгновенно все поняла.
Не медля ни секунды она быстро улеглась на пол
и
экстериаризировалась в низший Астрал, приблизилась к
Гришиной
пуповине и втиснулась в его тело, быстренько навела там
порядок
и стала дышать за Гришу, а председателя в теле не оказалось.
Увидев из Астрала ситуацию, ожидающую меня на Земле,
я
опрометью ринулся в Гришино тело.
-- Ну наконец-то, -- сказал Екатерина, потеснившись в
теле
председателя, освободив место для меня, -- Гриша бежал,
--
сказала она.
-- Я знаю, -- ответил я, -- ему удалось умереть, я
не
подумал об этом, как возможном, не заблокировал выход.
-- Ну и что теперь будем делать? Если тело
оставить
опустошенным, оно погибнет, начнет разлагаться. Мало того
что
мы вмешались в инкарнационную судьбу этого типа, так его
начнут
разыскивать и здесь же, на физическом плане. Он женат? У
него
есть дети?
-- Да, двое детей.
-- Придется мне отсиживаться в этом теле, на то
время,
пока ты будешь устраивать свои астральные дела, так я сама
себя
и трахать начну, -- чувственно хохотнула Екатерина
и
замолчала... -- А если серьезно, что будем делать? --
снова
заговорила она.
-- Мне нужно подумать.
-- Прямо сейчас? -- озаботилась Екатерина.
-- Да, -- сказал я и покинул Гришино тело.
-- Только ты недолго, -- донесся до меня чувственный
шлейф
ведьмы, а я уносился в Астрал.
Людочка
Когда я вышел в Астрал, мне вспомнилось: при
встрече с
Людочкой на ней была тюремная одежда... В теснине земного
тела,
когда я озабоченно и слепо ютился на планете физического
плана,
в те мои суровые и сонливые ученические времена на Земле
--
очень я боялся тюрьмы. Боялся, даже когда
предчувствовал
Астрал, и уже ощущал пластичную силу Космического Сознания.
Но
совершая астральные полеты, осваивая мир тонкой
энергетики,
стал страшиться тюрьмы еще упорнее... Осваивая
просторы
космической свободы, я не хотел, чтобы мое земное
тело
очутилось в камере, в каменистой или бетонной ячейке
социальной
воли.
Позже я стал понимать: мне восторженно нравилось
мое
существование в образах, человеко-ветреное парение мысли,
и я
вовсе не хотел закрепощать свое, и без того отягощающее
меня
земное тело еще более, нежели то предоставила мне природа
моего
происхождения.
Я так редко пребывал на свободе...
Каждый раз, возвращаясь, я становился
практически
неподвижным, и мне приходилось перемещаться в
пространстве
планеты в объеме своего физического тела, а это и так
мне
казалось нестерпимым огорчением заключения. И я не вынес бы
Пирамида