лошади. Вечная человеческая традиция единства с животным миром... Вот тут,
наверное, и набрели мы с Кадиковым на предмет нашего спора (о нем пора вспомнить),
такого примерно:
- Значит, благоговейное отношение к животному, можно сказать,в крови у алтайца?
- Конечно. Особенно к лошади. По поверью, конь имеет душу -такую же, как человек.
- И эту душу варварским способом во время жертвоприношения"запускали на небо"?
Это ли не садизм?
- Что же вы хотите. Жестокость неотделима от обряда жертвоприношения. И алтайцы-
язычники не составляют особого исключения.Авраам по первому знаку Бога готов был
принести в жертву сына.
- Не собираюсь обелять Авраама, а с ним и весь Ветхий завет. Ноприсмотримся:
никакого специального мучительства в таком акте несодержалось. Здесь фанатизм,
вера, доведенная до исступления, до механического повиновения воле всевышнего. А
во втором случае?..
- Позвольте... - Кадиков вспыхивает, одушевляясь. - Коня ставили высоко не одни
алтайцы. А славяне? Они боготворили его каквысшего духа. Отсюда и "конек" крыши...
ВIX-X веках в Старой Ладоге под каждый угол сруба избы закладывали лошадиный
череп, на счастье дому. И череп этот хранит следы насильственной смерти. Сталобыть,
обожествляли, но - приканчивали... - Монолог Кадикова исполнен стройной
аргументации, логики.
После долгой дискуссии мы все же вырабатываем общую точку зрения на акт
жертвоприношения. Соглашаемся в том, что жестокость тут не самоцель, что она -
необходимый элемент "оккультных наук". Почему необходимый?..
И, точнее, - не "оккультных наук", а в широком историческом смысле религиозных
обрядов. Мученичество и мучение сопровождали религию, когда она забирала силу
официальной власти. У ацтеков умерщвление "достигалось" путем вырезания сердца
жертвы, в Индии, еще в XIX веке, вдовы "отпускались на тот свет" через костер,
инквизиция сотворила искусство истязания... К этой истории жертвоприношение
алтайцев только примыкает...
Шаману - мастеру ведения мистерии - недоставало "обычных" средств художественной
выразительности для того, чтобы захватить сознание зрителя полностью. Ему нужен
был взрыв, потрясающие психику моменты. Одним из них и была жертва. Кто, как не
алтайцы, столь часто слышали предсмертный крик коня - страшнее этого плача о
жизни, говорят, нет ничего на свете. И еще: "год лошади" - один из самых счастливых.
Лошадь - самый верный друг. И вот этого друга обрекают на муку мученическую,
безмолвную и тем более страшную- формализуют ее до условности ритуала. Это
действует сильно.
Тот, кто получает право на ритуальное умерщвление души - медленный переход ее в
загробный мир, - тот творит иллюзию своего всемогущества; тот, без сомнения,
великий человек. Его искусство совершенно, потому что образовано как бы из
"материала самой жизни"; материал перекраивается. Через пытку мертвое отделяется в
нем от живого - все ради театрального эффекта, который, собственно, перестает быть
чисто театральным. Конкуренцию тут может составить, пожалуй, один только бубен...
- Все это архаика, - говорит Кадиков. - Жертвоприношенийсейчас нет. Ведь нет и
шаманов. Во всяком случае, "официально действующих".
Мы давно уже оставили позади бурое кирпичное здание музея. Шагаем по неровностям
залитой слабым электрическим светом мостовой. Трудно расстаться с таким
собеседником... А он продолжает свою мысль.
- Как явление историческое, шаманство уникально, элементы егоеще в эпоху палеолита
возникли... Но разве может шаман соревноваться нынче с медициной, с просвещением
века? В недавнем прошлом
наши камы целыми партиями отрекались от своей профессии, скопом сдавали бубны. А
сделать новый бубен... Кстати, будете в Горно-Алтайске, непременно загляните в
тамошний музей. Роскошная коллекция бубнов. Штук тридцать, не менее...
Мы, наконец, прощаемся. Поздно. Третий час ночи по барнаульскому времени.
"Расписка. Дана областному краеведческому музею г. Горно-Алтайска в лице тов. Л. Е.
Чептной в том, что 31 мая 1970 года мною, АнтополъскимЛ. Б., взят шаманский бубен
(инвентарный номер 1127) и орба к нему (инвентарный номер 1166) на один день для
иллюстративного камлания. В чем и удостоверяю".
Забавная эта расписка как-то сохранилась среди бумаг, и я решил ее процитировать...
Лидия Евгеньевна Чепкина, полная, цветущая женщина, хозяйка музея, в тот день
откликнулась на эту странную просьбу без малейшей бюрократической волокиты.
Впрочем, и не такую уж странную. В музей едут со всего Союза, из-за рубежа. Здесь
был, например, венгерский ученый Вильмош Диосегий, специалист по шаманству. Ему
и бубен, и маниак выделили для "иллюстративного камлания", подобрали стараниями
работников научно-исследовательского института подобающего экс-шамана; тут, в
уютном зеленом дворике, за оградой и развернулась эта несколько бутафорская
мистерия. А в день моего отъезда из Горно-Алтайска в размеренно-спокойную его
научную сферу ворвались, подобно пушечным ядрам, два сотрудника Ленинградского
Музея истории религии и атеизма (сожалею, что не сумел за короткий срок с ними
хорошенько познакомиться) - им тоже требовался "живой", "настоящий" шаман,
разумеется, экипированный должным образом и подготовленный для киносъемки. Так
или иначе, просьба моя особенного удивления у Лидии Евгеньевны не вызвала, вместе
с ней мы с осторожностью извлекли из застуженной, полной кислых запахов каморки
инвентарные номера - 1127и1166и торжественно поместили на скамеечку, на самый
солнцепек. Два часа караулил я их тут, а затем торжественно понес в гостиничный
номер.
Не очень досадую, что идея "иллюстративного камлания" в конце концов рухнула. В
такого рода спешных экспериментах всегда проступает искусственность и ложное
впечатление подменяет историческую реальность. К тому же позднее, от Сазона
Саймовича Суразакова, преподавателя пединститута и одного из инициаторов
запланированной мистерии, я узнал, что назначенный к камланию Лита Манышев был
в действительности всего лишь носителем бубна у знаменитого Туянина Сапыра.
Оруженосец, конечно, может стать и рыцарем, однако ж тонкая здесь разница в том,
что имей Манышев "ортоксеок" - и он удостоен был бы высшего звания без всяких
переходных чинов.
Благодаря любезности старшего научного сотрудника Института истории, литературы
и языка Николая Александровича Сатласва я получил представление о звуковой
стороне камлания, его оркестровке. В фонотеке института хранятся знаменитые записи
шаманских выступлений 20-х годов, сделанные профессором Анохиным еще на
фонографе. Конечно, звук слабенький да еще перебиваемый шумами, но Николай
Александрович включил "Днепр" на полную мощность, и в пустых комнатах отчетливо
зазвучал тоскующий, зовущий голос настоящего шамана. Заунывный, собирающийся
все время к одной точке, к одному, будто затвердевающему узлу, он плел свою долгую
музыкальную нить; режущей, свербящей ухо нотой он ввергал в угнетенное и
тоскливое ожидание, копил энергию на короткий всплеск, прыжок на другую орбиту, а
подмявшись к ней, вновь надолго утверждал ее постоянство - постоянство нового
равномерного неускоренного шага, нового отрезка путешествия по зияющим провалам
преисподней. Не к Эрлику ли он взывал-старику с атлетическим сложением, чьи глаза и
брови черны, как сажа, усы подобны клыкам и завернуты за уши, челюсти сходны
Тэги:
Колдовство Чёрная магия
Скачать книгу [0.51 МБ]
Пирамида