это был крик - человека или зверя. В нем было что-то жуткое,
похожее на брачный призыв койота. Затем вперед выступил нгомбо
и объявил имена тех семи юношей, которые по завершении обряда
станут мужчинами. Все стихло, лишь глухой рокот барабанов
поддерживал медленный равномерный ритм. Этот танец известен под
названием касама-лунга, его исполняют опытные танцоры, так
называемые бафанзами. Они вдруг появились из зарослей
кустарника на четвереньках.
Они были нелепо раскрашены, абсолютно голы, на лица их
был нанесен слой белой краски, а головы украшали перья. Странно
согнувшись, они поползли по кругу. Наконец бафанзами бросились
на испуганных мальчишек, жавшихся в центре круга, и потащили их
в кустарники, где должно было совершиться обрезание. При этом
они подталкивали и били ребят, а мужчины-зрители теснились
вокруг них, издавая дикие крики, словно собираясь убить
мальчиков. Ритуал завершился дикой свалкой, где все визжали и
кидались друг на друга, и во всем этом только крики тех, кто
подвергался в это время операции, были естественными.
Существуют дикие формы обрядов, граничащие с
ликантропией - формой помешательства, когда больные воображают
себя волками. Может быть, самым ярким примером такого обряда
был "танец шакала", который мне посчастливилось увидеть в одной
деревне около Килимбе.
Танец начался (как и большинство из них) с медленного
ритмичного пения. Знахарь, или нгомбо, вел это пение, и хор
отвечал ему, что было очень похоже на церковную службу. Члены
племени, образовав круг, пили какое-то варево, приготовленное
колдуном, и, по мере того как они поглощали напиток, ритм
барабана становился все быстрее.
Знахарь стоял перед небольшим костром, на котором
готовился его напиток. Время от времени он зачерпывал его
небольшой чашей и выпивал ее. Неожиданно из тишины джунглей
донесся отдаленный вой шакала, Темп напева возрос, голоса
поднялись до резкого крика, и, перейдя в дикий вопль, похожий
на вой шакала, вдруг оборвались, только эхо замирало вдали,
Нгомбо начал медленный танец. На голове его была укреплена
морда шакала, а на плечах висели шакальи шкуры, тело было
изукрашено белыми полосами, ребра также подчеркнуты белой
краской. Танцуя, он медленно двигался внутри круга стоящих
мужчин. Временами он останавливался и пристально вглядывался в
их лица.
Танец все ускорялся, и вот нгомбо завел песню, похожую
на заклинание. Пение закончилось пронзительным криком, похожим
на крик шакала, в ответ из леса раздались завывания,
принадлежавшие, по-видимому, людям. Голоса выступали один за
другим, и вся ночь наполнилась этими дикими воплями. Вой
шакалов приближался и становился все громче. Наконец в нем
можно было отчетливо различить визг женщин и рычание мужчин.
Темп танца все ускорялся, возбуждение нарастало.
Танец прекратился только тогда, когда нгомбо упал на
землю не то от усталости, не то под воздействием выпитого им
снадобья. Тогда в круг вошли несколько мужчин и женщин,
начавших свой новый танец.
То была самая неприятная часть ритуала. В танце они
рычали, бросались друг на друга и в конце его перешли на
четвереньки и стали, как животные, обнюхивать друг друга. Вдруг
что-то "темное влетело в их круг - сначала я подумал, что это
кто-нибудь из танцоров, но потом понял, что это настоящий
шакал. Он бегал среди танцующих, рыча и кидаясь на них. Все это
кончилось дикой оргией.
Наука и "дурной глаз"
"В глубине лесного массива Итури, представляющего собой
непроходимые джунгли, в северо-восточной части Бельгийского
Конго, я встретился, может быть, с самым необычным и в то же
время разумным сочетанием старого и нового в медицине джунглей.
Здесь я встретил доктора Тоторайда. Жил он на берегу
реки Эпула примерно в трехстах милях восточнее Стенливиля, где
площадь, большую чем штат Нью-Йорк, пересекает всего лишь
несколько запущенных дорог. Это земля пигмеев, малорослых
негроидов, поддерживающих дружественные отношения со своими
соседями - племенами банту.
В Стенливиле мне сказали, что доктора Тоторайда (его
прозвище на языке кисвахили означало "Сильное лекарство") я
могу найти в его клинике, в джунглях, в миле от дороги. Я знал
его давно, еще в те времена, когда он молодым антропологом
покинул Гарвардский университет и отправился в неведомые края,
чтобы изучать жизнь первобытных людей. Теперь он был врачом в
джунглях, и члены племен пигмеев и банту, среди которых он
прожил 20 лет, признали его своим. Ему удалось сочетать в своей
практике европейскую медицину с магией местных знахарей. Мне
представлялась редчайшая возможность наблюдать результаты
действия такого союза.
В Нью-Йорке, в Клубе исследователей, где я встречался с
доктором Тоторайдом много лет назад, его знали под фамилией
Патнэм. Патрик Рассел Лоуэлл Пат-н"м - таково было его
настоящее имя - происходил из старинной бостонской семьи. К
медицине его привел несчастный случай. На охоте его изувечил
слон, и пигмеи из лесов Итури спасли его. Они принесли его в
деревню и вернули к жизни с помощью знахарей. Он остался среди
них и посвятил свою жизнь оказанию им медицинской помощи в
своей лесной клинике.
Дорога из Стенливиля, прорубленная сквозь джунгли, была
вся в ухабах, и, когда наш "джип" наконец добрался до узкой
боковой дороги с указателем "Патнэм", я был рад, что мое
путешествие заканчивается. По сторонам дороги, проложенной в
глуши лесов Итури, таились опасности и случайности джунглей,
но, я знал, что в конце этого пути меня ждет человек,
Тэги:
Гипноз Колдовство Чёрная магия
Пирамида
