привык. Он видел всякие грядущие мелочи, и даже забавно было иногда
подшучивать над друзьями. Но все было до поры.
...Он увидел, как его убили, увидел -- кто. Он сказал. Не поверили. Но
так и случилось. Тогда стали верить. И бояться его и его видений. Его
глаз. Он это видел. Страшно. Все хуже и хуже. Теперь он видел
события, как бы на развилке: одно событие и много исходов, в
зависимости от обстоятельств. И в ужасе понял, что от его слов зависят
судьбы слишком многих, и он должен судить и решать. Страшное
бремя. Предотвращая близкое зло, он слишком часто давал жизнь злу
дальнему, более страшному.
И он ушел, чтобы не быть с людьми, чтобы не судить... Ведь никто не
давал ему права, никто! Страшно видеть -- и молчать, знать и мочь, но
не уметь пользоваться, о, боги...
"Зачем, за что? Зачем -- я, почему? На что мне этот дар? За что
наказание, о боги? Я так молод, я еще ничего дурного не сделал..."
Отшельник, сухой, словно ветка сосны с осыпавшимися иглами, но
глаза -- как раскаленные гвозди. Не скроешь ничего.
-- Тебе дан великий дар, и грех губить его. Говорят, раз в тысячу лет
рождаются такие люди. Видно, ты избран судьбой.
-- Если бы я знал, что делать с этим даром...
-- Помнишь ли -- "Зов, что заставляет покинуть край счастливый, это -
- моя дорога. Я разменял золото бездумного счастья на черствый, но
живой хлеб страданий. Горько мое вино, но я пью его, ибо в нем --
свершенье. Хочешь -- возьми мой хлеб, испей из чаши моей -- я жду.
Боль приноси свою -- я возьму ее, дав взамен знание и мудрость."
-- Темны эти слова...
-- Разве не темны твои сны? Ты хочешь знать их значение?
-- Нет... Я не хочу больше этого видеть, не хочу! Отшельник встал,
прямой и строгий, и поднял свой посох. -
- Вон отсюда... трус... будь ты проклят!
* * *
"Я должен измениться. Перестать быть собой. Мудрые говорят -- не
желай себе смерти, ибо жизнь не повторится. Лучше уж умереть, чем
это..."
Он помнил сказание: "Глядящий в глаза белого тигра, седого,
древнего, бессмертного тигра -- изменится. Познавший суть свою --
изменится. Познание -- убийца покоя, похититель счастья для
имеющего жалость. Хочешь мудрости -- иди, но оставь покой. Хочешь
покоя -- убей свою жалость, умри." Это был первый выбор. Он не хотел
умирать -- но и жить т а к больше не хотел.
Глаза зверя -- светло-зеленые, затягивающие. Воля -- где? Он не видел
ничего, он шел, держась рукой за теплую короткую шерсть. Тело зверя -
- мускулистое, упругое, струится, словно растворяясь. Где я? Что там? Я
это видел когда-то... Что это?
Зверь несется гигантскими прыжками, почти не касаясь земли. Туман
скрывает его тело -- призрачное, как и он, и глаза его -- как болотные
огни... Человек сидит, изо всех сил держась за жесткую холку...
* * *
"Я его видел... Он был другой -- моложе, сильнее... Если это он -- то я
знаю, кто это..."
-- Приветствую тебя, Идущий к Закату, -- неуверенно, еще сомневаясь.
-- Привет тебе, приехавший на Белом Звере...
-- Я тебя откуда-то знаю. Я тебя видел? Но ты был так давно. Ты мудр
-- так говорят. Объясни!
-- Что?
-- Объясни мне меня.
-- Что с тобой?
-- Я вижу. Не знаю, не понимаю -- что? Если понимаю -- то не могу
сказать другим, ибо тогда должен судить, а я не в силах...
-- Ты всегда видишь? Как это бывает?
-- Иногда, теперь очень часто. Словно как слышишь -- надо затыкать
уши. Но как закрыть душу?
-- Ты этого хочешь?
-- Не знаю... Теперь -- не знаю.
-- Сейчас ты можешь видеть? Смотри на меня -- что ты видишь?
Говори. И он заговорил. И не выдержал Черный Повелитель. --
Замолчи! Замолчи! -- крикнул он, закрывая лицо руками. -- Все правда.
все так было... Иди за мной.
Листы книги были потрепанными и ломкими.
-- Читай. Здесь все поймешь -- все, что ты видел. Я буду ждать.
* * *
-- Ты хочешь, чтобы я отнял твой дар?
-- Нет. Теперь -- нет.
-- Чего же ты желаешь? Говори -- все будет как ты выберешь. Ведь ты
можешь видеть грядущее -- загляни. Реши.
-- Не хочу. Мне это не нужно, я выбрал. Нужно ли мне говорить, что я
избрал, Повелитель?
-- Нет. Благодарю тебя. Только знай... впрочем, ты уже это сам
знаешь. Тяжело знать -- предвидеть -- и не сметь сказать.
-- Да. Я не смогу ничего изменить сам... Молчание.
-- Нет. Иначе это будет та же проклятая предопределенность.
-- Но зачем тогда мой дар!
-- Тот, кто стоит на развилке, спросит -- туда ли я иду? Знающий
скажет -- да или нет. Но не скажет -- почему. И не скажет -- как дойти,
иначе нет смысла дороге.
-- Я отвечу, Повелитель.
* * *
"Сталь кольца -- оковы на устах моих, на сердце моем. Я знаю. Я
вижу. Я молчу. Я не смею менять -- предопределенность и зло, что я
призову на головы других. Я не смею судить. Не судья, а слуга... Сталь
кольца -- как печать, как клеймо, как судьба... Лунный камень и ночь, и
молчанье пути, я не смею, я смею... Молчать -- и идти..."
(ДЕВЯТЫЙ НАЗГУЛ)
Звали ее Исилхэрин, и была она в родстве с королевским домом
Нуменора. Когда шла она -- спокойная и отрешенная -- в своем темно-
вишневом бархатном платье, расшитом по плечам черным стеклярусом,
все говорили: "Вот идет Исилхэрин прекрасная, холодная как осенняя
луна." Многие искали руки Исилхэрин белолицей, Исилхэрин
черноволосой, красавицы с темно -синими глазами, но спокойно
отвергала всех она, не объясняя на то причин.
Пирамида