— Спасибо, преподобная сестра, я как-нибудь…
— Господь велел помогать страждущим, милый юноша, а усталые путники входят в эту
категорию. Святой Мартин же разделил свой единственный плащ с нищим, почему бы и мне, скромной
сестре во Христе не сделать то же самое? — благочестиво прощебетала мисс Эвергрин, подтыкая
одеяло вокруг худых грязных пяток паренька. — И угощайтесь тем, что нам послал Господь на ужин!
— Аминь! — столь же благочестиво отозвался спутник мальчика и размашисто перекрестился
одной рукой, другой остервенело почесываясь. Он подцепил остатки оленя и ловко принялся
укладывать их в свою объемистую пасть. Мальчик же к еде не притронулся.
Только сейчас Гарри с изумлением заметил, что Валери и профессор Снейп выглядят совершенно
по-другому. На Северусе Снейпе был надет какой-то совершенно невозможный подрясник, конечно же
его любимого черного цвета, но один к одному похожий на те тряпки, которые болтались на обоих
пришельцах. Мисс Эвергрин щеголяла светло-серой откровенно монашеской рясой с белым
капюшоном на голове, полностью закрывающим ее золотистые волосы и модную стрижку. Выражение
ее лица было абсолютно непроницаемо, но Гарри обратил внимание, то она держится чрезвычайно
осторожно и в то же время отчаянно старается соответствовать ситуации, как актриса на сцене во время
своего дипломного спектакля. Он украдкой переглянулся с Роном и Гермионой. Рон еле заметным
движением подбородка заставил Гарри обратить более пристальное внимание на Снейпа. Профессор
устроился подальше от огня, хотя было уже ощутимо холодно, и изредка бросал на странников
короткие брезгливые взгляды. Его губы изредка презрительно изгибались, и Гарри вскоре понял от
чего: от обоих пришельцев отчаянно воняло, точно они не мылись много дней.
— Благодарю за ваше гостеприимство, преподобные брат и сестра, — заметил старший из
путников, продолжая разминать над огнем смерзшиеся руки и дожевывая остатки оленины. — Мы уж
думали, что не сможем долго протянуть в этом кошмарном лесу, да еще и без еды. Конечно, Лесные
законы сейчас строги, и стрелять дичь без позволения владельца земли не разрешается, но нам,
несчастным монахам, ведь много не надо, так? — хихикнул он. — Когда мы проходили через
Оттаднийские пУстыни, тамошний настоятель не советовал нам отправляться в Эдинборо этой
дорогой. Восточный тракт, сказало его преподобие, намного безопаснее, и на нем можно встретить
множество добрых мирян, которые пожалеют странствующих братьев и пожалуют им от щедрот своих
монетку или кусочек хлеба, но все оказалось куда хуже. На границе тракта с Шотландией засели отряды
танов МакДугалла и Кэмпбелла. Мало того, что они ссорятся между собой, так они по очереди
захватывают единственную дорогу и налагают на прохожих такие подати на проезд, что даже многим
богачам он не по карману! Мы решили сойти с дороги и идти лесом, хотя нас пугали, говорили, что в
здешних зарослях каких только чудовищ не встретишь. Пока, правда, мы никого не встретили, видимо,
благословение Господне было над нами. Но кому мы обязаны нашим пристанищем, поведайте нам, о
святой отец? Выговор у вас не местный, — добавил он осторожно, но любопытство отчаянно сквозило
в его вопросе.
Снейп недовольно пошевелился. Видимо, он думал, что же можно ответить на подобный вопрос в
подобной ситуации. Он брезгливо одернул на себе рясу и раздраженно ответил, тщательно подбирая
слова:
— Мы, то есть, я и мои послушники, из монастыря святого… м-м-м… Патрика на Холмах. Идем…
— Святого Патрика на Холмах? О, простите, брат мой, но я никогда не слыхал об этом
монастыре! Где же расположена ваша обитель? — старшего из преподобных странников все еще
снедало любопытство. Мальчик бросил на него немного, как показалось Гарри, укоризненный взгляд.
Профессор Снейп подумал еще немного. Ситуация начинала его раздражать.
— В Шотландии, где же еще, — буркнул он.
— В Северных землях много монастырей, конечно, — стараясь быть вежливым, закивал монах.
Он поплотнее укрылся полой рясы и продолжил задавать вопросы, обратившись уже к Валери. — А
почему вы путешествуете вместе, преподобная мать? Разве вы не опасаетесь, что…
— О нет, о мой благочестивый брат, — поджала губы мисс Эвергрин, в один момент
превратившись в чопорную монахиню. — Напротив. Настоятельница нашей обители Святой Марии,
расположенной поблизости от монастыря святого Патрика, зная о том, как неспокойны нынче дороги,
разрешила отцу Северусу и его послушникам сопровождать нас. Мы идем поклониться мощам святой
Геновефы, привезенным недавно в Кентерберийский собор. Мои послушницы должны принять
постриг в местном женском монастыре и выполнить там свои обеты после Рождества. Увы, мой брат во
Христе, нам впервые за наше путешествие пришлось заночевать в лесу, и я не меньше вас опасаюсь за
нашу безопасность, — мисс Эвергрин откинулась на большое бревно после этой речи, и Гарри заметил,
как у нее горят щеки. Видимо, она ужасно переволновалась. — А кто вы, святой отец и откуда путь
держите?
— О, простите, простите сестра, за то, что мы до сих пор не представились! Мы из Гластонбери, я
— отец Карадок из Ллантвита, а это — мой послушник — Джеффри из Монмута. А как ваше
благородное имя?
— Х-м-м-м… Сестра Валери из Эксетера, что в Думнонии. Я воспитывалась… далеко отсюда, но
несколько лет назад вернулась в монастырь Святой Марии и приняла постриг. С тех пор на мне лежит
обязанность присматривать за нашими послушницами, а какие работы вы выполняли при вашей
обители, брат Карадок?
— Я-то — бывший монастырский келарь, а мальчишка подвизался младшим помощником
библиотекаря, — принялся со вкусом рассказывать отец Карадок, видимо, довольный тем, что его
слушают. Говорил он быстро, словно боясь, что его прервут. — Вы, конечно, знаете, о нашем горе?
Кажись, с тех пор, как сместили наших аббатов, преподобного Этельварда и преподобного Этельнота,
об этом знает вся Британия! — у преподобного отца Карадока чесался язык, так хотелось рассказать об
этом, и он ужасно надеялся на то, что его спутники ни о чем не слышали.
— О, мой святой брат, до нашего отдаленного монастыря все новости доходят так долго, —
скромно поджала губы Валери. Снейп хмыкнул, но отец Карадок не обратил на это ни малейшего
внимания — так ему хотелось поделиться новостями.
— Эх, святая сестра, вести о несчастьях, обрушившихся на нашу обитель, кажется, известна в
Британии всем и каждому! С тех пор, как на престол вместо нашего святого короля-мученика Гарольда
взошел Гийом Норманнский, в нашей святой церкви несть числа несчастьям! После того, как
архиепископ Кентерберийский возложил венец на голову этого жестокосердного чудовища, он и сам
вскоре пал жертвой его злобы. Его ставленники даже после его смерти и восшествия на престол его
бесноватого сына, Вильгельма Рыжего продолжают нагло истреблять коренных жителей нашей зеленой
Родины, выселяя из домов и замков самые высокородные семьи. И не только несчастных мирян грабят
его негодные сообщники, но и даже в дела святой церкви начали самым беспардонным образом
вмешиваться совершенно посторонние люди. Молитвами братьев к господу нашему, к святым
Дунстану, Альбану, Ильтуду и Кадоку, возможно, нам удалось отсрочить наступление Страшного Суда
для нашей обители… Жаль, ненадолго, — отец Карадок мрачно нахмурился и уставился в огонь.
Гарри услышал скрип пера и оглянулся. Гермиона вынула из кармана обрывок пергамента и,
несмотря на почти кромешную тьму, старательно записывала то, что рассказывал странствующий
монах. Причем, почти вслепую. Рон, как Гарри ухитрился заметить, покрутил пальцем у виска и
вернулся за Гарри к дыре в зарослях ежевики, из которой они подглядывали за тем, что делается на
поляне возле костра, где их преподаватели разыгрывали опасный спектакль перед аборигенами
Средневековья.
— Где Глориан? — краешком рта спросил Гарри у Гермионы. Она дописала последнюю
закорючку и прошептала в ответ:
— Ушел пару часов назад. Он сказал, что приведет своих друзей, и они вместе проводят нас до
места, где живут Эльфы.
Все это время послушник по имени Джеффри из Монмута слушал гневную тираду отца Карадока
с видимым неудовольствием, и тот отметил это.
— Гляньте, гляньте-ка на этого малахольного норманнского выродка! — выкрикнул он, тыча
пальцем в Джеффри. — Помешанный книгочей — законченный слабоумный идиот, — добавил он,
мерзко хихикая. — Скажешь, ты не был прихвостнем этого подлого ставленника короля Уильяма —
Пирамида
