огненным ветром летели к Хэлгор Духи Огня, а позади, чудилось ему, слышалась тяжкая
поступь воинства Валинора.
- ...Нет, Гортхауэр. Я понимаю твою тревогу; но Учитель ведь говорил, что по велению
своей любви к Миру и ради Эльфов и Людей пришли Валар в Арту. Так он сказал, и я верю
ему. Валар не тронут нас; а мы объясним им все, и они поймут. Мы ведь никому не делаем зла,
за что же нас убивать? Да и как это можно - убить? - Художник пожал плечами и улыбнулся. -
Не тревожься, все обойдется...
- ...Куда же я пойду, Гортхауэр? Посмотри - колосья налились, время жатвы близко:
земля говорит - еще день-два, и можно будет убирать рожь... И яблоки уже спелые - вот,
попробуй! Какие-то особенные они в этом году, верно? Тоже мне, придумали: воевать в самый
сбор урожая! Глупости это все. Никуда я не пойду: хлеб пропадет, жалко ведь...
Все-таки многие ушли. И многие - остались; а принудить их силой покинуть свои дома,
свою землю Гортхауэр не мог. Да и в его душе еще жила надежда, что их и вправду не тронут.
Может и сам погорячился. Балрогов на них выпустил, как будто забыл - самому-то куда как
страшно было идти на чужой, неведомый Север - к Врагу. Немудрено, что они вооружились: и
сам Гортхауэр тогда, случись что, не преминул бы пустить в ход кинжал...
Но Балроги, хоть и живые - и жаль, что многие погибли - все же не Люди...
Действительно, Великие не должны причинить им зла: это ведь как ребенка ранить, поймут
же!.. Разум говорил - ты прав. Сердце билось птицей с перебитым крылом... "Может, я все
испортил? Почему же Учитель не остановил меня? А почему - должен был остановить... Он
просто не считал меня глупым неловким ребенком. Только я, видно, именно таков и есть.
После гибели стольких воинов - станут ли те слушать Учителя? Захотят ли понять? Поверят
ли?.."
- Послушай, Гортхауэр, - золотоглазый Странник Гэллаир говорил, чуть растягивая
слова, - я видел многие земли и много племен... Ты говоришь - война; но ни от кого больше я
не слышал этого слова. Ты говоришь - жестокость; но нигде я не видел жестокости. Нет, я верю
тебе; но думаю, если поговорить с ними, они поймут. Поверь, я говорил со многими.
- Ты говорил с Эльфами. Они - не Эльфы и не Люди.
Странник с улыбкой пожал плечами:
- Но Учитель - тоже Вала, а ты - Майя... Разве вы непохожи на нас? Разве не понимаете
нас? Разве хотите войны?
- Но мы хотели стать такими же, как и вы!
- А прочие Валар? Разве они приняли облик, сходный с обликом Эльфов и Людей не для
того, чтобы лучше понять их? Ведь Учитель говорил так; ты не веришь ему? - Странник снова
улыбнулся: есть ли хоть один, кто не верит Учителю? Подумать смешно!
Положил руку на плечо Гортхауэру, сказал мягко и успокаивающе:
- Ничего не случится. Они поймут, Гортхауэр...
...Когда вспыхнул первый дом, и пламя веселыми язычками взбежало по резной стене, он
застыл на мгновение, а потом бросился к ним, вскрикнув с болью и непониманием:
- Что вы?.. Зачем вы это делаете?.. Остановитесь, выслушайте... Разве мы делали вам
зло?
Некоторое время Майяр не обращали на него внимания; потом кто-то, поморщившись, -
что этот тут мелет... - потянул из ножен меч. Странник словно оцепенел.
- Нет... - его голос упал до шепота. - Да нет же... не может быть...
Больше он не успел сказать ничего.
Деревянный резной город, не имевший стен, сгорел. Сгорел и дом Художника. Сам он
был убит на пороге, и погребальным костром был ему пожар его жилища. Какой-то Майя с
любопытством рассматривал чудные значки в толстом томе и забавные рисунки, но Тулкас
вырвал книгу и швырнул в огонь, а Майя получил здоровенного тумака, чтобы не отвлекался от
великого дела.
...Маг с трудом спешился и рухнул на руки подбежавших к нему товарищей. Открыл
подернутые дымкой страдания глаза:
- Они... не щадят... никого... Ты был прав, Гортхауэр... Прости, что не поверили тебе...
Учитель... Там больше... никого... живых... я один... чтобы успеть... сказать... Гэллаин, Гэллаин,
снежная звезда моя... - он обхватил руками голову. - Что же я наделал, почему не сказал тебе
уйти... Ведь ты бы защитил ее, Учитель, да?..
Страшно это чувство полной беспомощности. Тебя почитают всесильным - а ты можешь
положиться лишь на крепость рук и остроту меча... И можно оградить, можно защитить -
можно, если вырвать из тела Арды кусок кровоточащей плоти... а ты не в силах сделать это -
ведь она живая, ей будет больно...
Он пробовал говорить мыслями со своими братьями. Плохо помнил, что было потом:
такая жгучая волна ненависти обрушилась внезапно в его мозг, ненависти к нему самому и к
его ученикам... Сквозь эту стену он не смог пробиться. И бесконечные дни и ночи осады были
лишь отсрочкой неизбежной развязки, обращавшей ожидание в пытку...
Те, кто добрались до замка Хэлгор, мало что унесли с собой - теперь ценнее всего было
оружие. Немного книг все же удалось спасти. От той, счастливой, невероятной, как бред, жизни
у Мастера остался лишь змеиный перстень - Кольцо Ученика; у Иэрне - похожая на темный
миндалевидный глаз большая бусина из халцедона, которую она носила на шее. Вот и все
сокровища.
Замок Хэлгор был последним пристанищем и оплотом Эльфов Тьмы. Осада не могла
быть долгой - они плохо умели сражаться, да и мало было их, а уйти никто не захотел.
Накануне Начала Осени, тихой лунной ночью стоял на скале Майя Гортхауэр и смотрел на
лагерь внизу... "Их так мало. Учитель, ты не хотел, чтобы они познали ненависть - и вот
расплата. Что толку в их мечах, если они не умеют убивать... Ты думал - они уйдут по твоему
приказу, а видишь вот - не захотели оставить тебя... Видно, Мастеру Гэлеону следовало сначала
сделать клинок, и лишь потом - перстень..."
...Только теперь они начали постигать смысл слова "война". Это понятие, казавшееся
страшной выдумкой, стало ныне еще более чудовищной реальностью. То, что они считали
игрой, упражнениями в силе и ловкости, оказалось необходимым, чтобы выжить; все, что знали
и умели они, кроме этого, стало бесполезным, ибо не могло помочь остаться в живых. И
нужнее всего было то, чего ни один из них не знал и не умел: убивать.
- ...Уходите. Уходите все. Теперь же. Сейчас. Немедленно.
- А как же ты, Учитель?
- Я... уйду тоже. После.
Видящий отвел глаза:
- Ты не умеешь лгать. Ты решил, что мы оставим тебя, сбежим, спасая свою жизнь?
Зачем ты так унижаешь нас, Учитель?
- Поймите, это необходимо!
- Они убьют тебя, как убили Странника.
- Я бессмертен, вы - нет. Я приказываю вам...
- Ты не можешь, - впервые глаза Оружейника смотрели с таким сумрачным вызовом. -
Мы - Люди, и вправе сами сделать свой выбор!
Он растерялся. Впервые он пожалел, что не властен над ними, не может заставить их
слепо повиноваться приказу. Мысль об этом была кощунственной, но стократ страшнее было -
знать, что сделают с ними, останься они в Хэлгор. Он обернулся к тем двоим, что недавно
пришли сюда, в земли Севера. Такое иногда случалось: Эльфы забредали в сумрачные леса,
выходили к деревянному городу - да так и оставались тут, среди ясноглазых и открытых
Эллери Ахэ. Брат и сестра, Гэлнор и Гэллот, оба пепельноволосые и сероглазые, стояли,
держась за руки. Было что-то детское в их лицах; даже юная Артаис из Слушающих Землю
казалась сейчас старше. Но в ответ на его молчаливый вопрос они в один голос сказали - нет.
Пирамида